Сувенир, или Кукла на цепочке

— При всем…— Я подошел и склонился над ним, пристально всмотрелся в лицо, приподнял и опустил одно веко.— Что вы с ним делаете, когда он в таком состоянии?

— Ничего нельзя сделать.

Я завернул рукав на костлявой руке Джорджа. Исколотая, вся в пятнах, обескровленная, она имела отталкивающий вид. По сравнению с ней, рука Труди была красивой.

Я сказал:

— Никто никогда не сможет ему чем-либо помочь. И вы это знаете, не так ли?

— Знаю! — Она перехватила мой внимательный взгляд, перестала вытирать лицо кружевным платочком размером с почтовую марку и горько улыбнулась.— Хотите, чтобы я показала и свою руку?

— Не в моих обычаях обижать симпатичных девушек. Я только хочу задать вам несколько простых вопросов, на которые вы в состоянии ответить. Давно Джордж на игле?

Три года.

— Как долго вы работаете в клубе?

— Три года.

— Вам нравится?

— Нравится! — Эта девочка выдавала свои чувства, стоило ей только открыть рот.— Да вы знаете, каково работать к ночном клубе?! Да еще в таком ночном клубе?! Гадкие и мерзкие одинокие старики с их жадными взглядами…

— Джимми Дюкло не был ни мерзким, ни гадким, ни старым!

Она растерялась.

— Нет… Конечно, нет! Джимми…

— Джимми Дюкло погиб, Астрид! И погиб из-за официантки ночного клуба, которую шантажируют.

— Меня никто не шантажирует!

— Нет? В таком случае, кто же заставляет вас молчать? Или выполнять работу, которую вы явно ненавидите? И что конкретно позволяет им оказывать давление? Может, причина в Джордже? Что же он натворил, или что они ему приписывают? Он сидел в тюрьме, это мне известно, тут что-то другое. И что заставило вас шпионить за мной? Что вам известно о гибели Джимми Дюкло? Я знаю, как он погиб, но кто его убил и почему?

— Я не знала, что его убьют…— Она опустилась на диван и закрыла лицо руками. Плечи ее дрожали.— Я не знала, что его убьют.

— Ну хорошо, Астрид…— Я отступился, ибо ничего не мог от нее добиться, кроме растущего к себе чувства неприязни. Она, видимо, действительно любила Дюкло, прошел всего один день с момента его гибели, а я тут бережу кровоточащую рану.— Я знаю, что грозит вам, если вы заговорите, но, ради собственного блага, Астрид, подумайте над моими словами! Вы должны думать о своей жизни и больше ни о чем. Жизнь Джорджа уже вся позади.

— Я ничего не могу сделать… ничего не могу сказать,— она все еще сидела, закрыв лицо руками.— Прошу вас, уходите!

Я решил, что тоже не смогу здесь больше ничего сделать и ничего сказать, и поступил так, как просила она — я ушел.

Оставшись лишь в брюках и майке, я заглянул в крошечное зеркальце в маленькой ванной. От грима на лице, руках и шее не осталось и следа, чего я отнюдь не мог сказать о большом белом полотенце, которое уже не было белым, а приняло — и боюсь, необратимо — шоколадный оттенок.

Из ванной я вышел в спальню. Она едва вмещала кровать и небольшой диванчик, который также годился для сна.

Мэгги и Белинда устроились на кровати. Обе выглядели весьма привлекательно в нарядных ночных сорочках, которые, казалось, состояли главным образом из дырочек. Но в этот момент мой ум занимали совсем другие проблемы.

— Вы испортили наше полотенце,— пожаловалась Белинда.

— Скажете, что вы снимали им грим.— Я потянулся за своей рубашкой, ворот которой тоже приобрел устойчивый коричневый оттенок.— Значит, большинство девушек, работающих в ночных клубах, живут в женском общежитии?

Мэгги кивнула.

— Так сказала Мэри.

— Мэри?

— Да, та славная девушка-англичанка, которая работает в «Трианоне».

— В «Трианоне» славные англичанки не работают. Там работают только легкомысленные английские девицы. Она не из тех, что были в церкви? — И когда Мэгги отрицательно покачала головой, я добавил: — Ну что ж, по крайней мере, это согласуется с рассказом Астрид!

— Астрид? — переспросила Белинда.— Вы с ней говорили?

— Я провел с ней часть дня. Но, боюсь, без особого успеха. Она не отличалась общительностью.— Вкратце я рассказал им, как замкнуто держалась Астрид, и продолжал: — Так вот, пора вам понемножку приниматься за настоящую работу, вместо того, чтобы шляться по ночным кабакам.— Они переглянулись и затем удостоили меня холодными взглядами.— Вы, Мэгги, прогуляйтесь завтра в Вондель-Парк. Посмотрите, не будет ли там Труди, вы ведь ее знаете. Только постарайтесь, чтобы она вас не видела — она тоже вас знает. Приглядитесь, чем занимается, с кем встречается, разговаривает. Это большой парк, но Труди вы легко найдете: ее сопровождает очаровательная старушечка, пяти футов в обхвате. А вы, Белинда, понаблюдайте завтра вечером за женским общежитием. Если увидите какую-нибудь девушку из церкви, следуйте за ней и посмотрите, куда она пойдет и что будет делать.— Я с отвращением влез в свою совершенно мокрую куртку.— Спокойной ночи!

— И это все? Вы уходите? — спросила Мэгги с некоторым удивлением.

— Ого, какая спешка,— подхватила Белинда.

— Завтра вечером,— пообещал я,— я уложу вас в постельки и расскажу сказочку о Златовласке и трех медведях. А сегодня у меня дела.