Сувенир, или Кукла на цепочке

Глава 11
Моя манера вести машину при возвращении на Хайлер вряд ли расположила ко мне местных жителей, но мне было наплевать. Если бы я с такой скоростью мчался на обычной машине, я бы стал виновником многочисленных дорожных происшествий, но полицейская мигалка и сирена оказывали почти магическое действие, открывая мне зеленую улицу. Все машины на расстоянии полумили либо сбавляли скорость, либо совсем останавливались, прижимаясь к обочине. На какое-то время за мной увязалась полицейская машина — как будто я вел обычное такси! — но у шофера не было моих побудительных мотивов, и он благоразумно решил, что зарплата не стоит того, чтобы рисковать жизнью. Я знал, что они тут же свяжутся с полицейским управлением, но не боялся, что меня остановят: как только там станет известен номер машины, меня оставят в покое.
Я бы предпочел завершить поездку в обычной машине или на автобусе, так как моя желто-красная слишком бросалась в глаза, но в данный момент важно было выиграть время вопреки' благоразумию. Я шел на компромисс, проделав остаток пути на умеренной скорости, вид желто-красного такси, приближающегося к деревне со скоростью ста миль в час, вызвал бы удивление даже у известных своей невозмутимостью голландцев. Я оставил машину на стоянке, где началось заметное оживление, снял куртку с кобурой и галстук, подвернул рукава рубашки и вышел из машины, небрежно перебросив куртку через левую руку. Под ней покоился пистолет с глушителем.
Погода, славящаяся в Голландии переменчивостью, снова менялась, на сей раз—к лучшему. Когда я выезжал из Амстердама, стало проясняться, и теперь в почти безоблачном небе плыли только клочки ватных облачков, и под жарким солнцем от домов и полей поднимался легкий пар.
Я медленно (но не слишком) подошел к дому, который, по моей просьбе, Мэгги должна была держать под наблюдением.
Теперь дверь оказалась широко раскрытой, и я увидел, что внутри движутся люди, почти все — женщины в национальных нарядах. Время от времени кто-нибудь из них выходил и направлялся в деревню. Или какой-нибудь мужчина выносил коробку, ставил на тачку и уходил туда же. Видимо, здесь располагался центр какого-то кустарного надомного товарищества —'но какого именно, невозможно было определить. Что это совершенно невинный промысел, доказывал тот факт, что любого туриста, которому случалось забрести сюда, радушно приглашали войти и посмотреть. Все, кто заходил, вскоре выходили, так что в доме не должно было быть ничего зловещего. К северу от дома простирались луга, и в отдалении я увидел группу матрон в национальных костюмах, ворошивших сено для просушки. Мужчины Хайлера, видимо, уже выполнили свою часть работы, ибо ни одного из них не было видно.
Мэгги как сквозь землю провалилась. Я вернулся в деревню, купил дымчатые очки — массивные темные очки, скорее привлекавшие внимание, чем служившие маскировкой — поэтому, наверное, их и носят многие, а также бесформенную соломенную шляпу, в которой я постеснялся бы быть найденным мертвым за пределами Хайлера.
Конечно, тем самым я вряд ли приобрел идеальную маскировку, так как даже грим не мог скрыть белые шрамы на моем лице, но все-таки она до некоторой степени изменила мою внешность, и я не думаю, что сильно выделялся среди бродивших по деревне туристов.
Хайлер — небольшая деревенька, но доведись вам разыскивать человека, не имея его координат, и если он, к тому же, разгуливает по улицам, то даже самая крохотная деревушка покажется вам удручающе большой. С быстротой, на которую я только мог отважиться, чтобы не привлечь внимания, я прочесал все улицы и закоулки, но нигде не нашел Мэгги.
Я уже впадал в отчаяние, пытаясь подавить внутренний голос, с холодной настойчивостью твердивший мне, что я опоздал. К тому же, мое настроение усугублялось тем, что приходилось притворяться праздношатающимся туристом.
Потом я стал обходить все лавки и кафе, хотя я не очень-то надеялся найти там Мэгги, если принимать во внимание ту задачу, которую она должна была выполнять. Однако я не мог позволить себе упустить ни малейшей возможности.
Обход ничего не дал. Потом я стал передвигаться концентрическими кругами, если вообще этот термин применим к лабиринту запутанных улочек Хайлера, и на окраине, наконец, нашел Мэгги — живую, здоровую и невредимую. Чувство облегчения сразу же смешалось у меня с сознанием собственной глупости — и я даже не мог сказать, что сильнее.
Ведь я нашел ее именно там, где и следовало искать в первую очередь, если бы я пошевелил мозгами: я же сам велел ей наблюдать за домом, но не отрываться от группы туристов. Она так и поступила. Она стояла в большой, полной народа, лавке сувениров, рассматривая товар в лавке, но почти не видя его, взгляд ее то и дело устремлялся на дом, стоящий от лавки в тридцати ярдах. Меня она не заметила. Я уже собирался войти в лавку и заговорить с ней, как вдруг мое внимание привлекло нечто, заставившее остановиться.
По улице шли Труди и Герта. Труди, в розовом платье без рукавов и в длинных белых перчатках, припрыгивала, как ребенок, ее белокурые волосы развевались, на лице играла улыбка. Герта в своем экзотическом наряде важно шествовала за ней, неся в руке большую кожаную сумку.
Я не мог, не имел права обнаружить себя. Я быстро вошел в лавку, но не подошел к Мэгги что бы ни случилось, нельзя было, чтобы они увидели нас вместе. Поэтому я встал за высоким выдающимся стендом и стал глазеть на видовые открытки, пережидая, пока Труди с Гертой не пройдут мимо.
Но они не прошли. Возле входной двери Труди вдруг остановилась, взглянула на стекло витрины и схватила Герту за руку. Через несколько секунд она уговорила Герту войти в лавку, и пока та оглядывалась вокруг, закипая, как вулкан перед извержением, Труди уже подскочила к Мэгги и схватила ее за руку.