Сувенир, или Кукла на цепочке

— Понятно! Но если вы ее предательски убьете, вам не уснуть спокойно до самой смерти. Это вы и сами понимаете!

— Понимаю,— сказал он, продолжая пятиться к двери.

Я отвернулся. В этот момент де Грааф привстал и, вынув носовой платок, приложил его к ране на лбу, значит, он сам мог о себе позаботиться.

Я снял руку с шеи Гудбоди, отобрал у него пистолет, вытащил наручники и сковал его руки с руками мертвецов. Потом я прошел мимо Гудбоди и помог ослабевшему де Граафу подняться и сесть в кресло. Затем оглянулся на Гудбоди, смотревшего на меня с искаженным от ужаса лицом. И когда он заговорил, его глубокий голос сорвался почти на истерический крик:

— Вы не посмеете оставить меня здесь, в таком положении!

Я взглянул на массивных мертвецов, к которым он Пыл прикован наручниками, и холодно заметил:

— Никто не мешает вам взять их под мышку и уйти!

— Именем Господа Бога, Шерман…

— Вы вздернули Астрид Лемэй на крюке! — перебил я. — Я обещал ей, что помогу выбраться на правильный путь, и вы вздернули ее за это! Мэгги вы закололи вилами… Мою Мэгги! Вы и Белинду собирались вздернуть на крюке! Мою Белинду! Судя по всему, вы обожаете смерть — так наслаждайтесь ею для разнообразия в непосредственной близости! Я уверен, что она доставит вам огромное удовольствие.— Я подошел к открытой двери, а потом, обернувшись, добавил: — Если Белинде будет суждено погибнуть, я сюда вообще не вернусь!

Тот застонал, как раненое животное, и, содрогаясь от страха и отвращения, посмотрел на два трупа, державших сто в плену.

Я приблизился к двери и выглянул. Внизу, на тротуаре, лежало поверженное тело Труди, но я почти не смотрел на нес. Я увидел, как Ван Гельдер подвел Белинду к машине. Прежде, чем сесть в нее, он поднял голову и посмотрел в мою сторону. Увидев меня, он кивнул и открыл дверцу.

Я подошел к де Граафу и помог ему подняться с кресла и подойти к выходу. Уже находясь у самой двери, я повернулся и посмотрел на преподобного. Его глаза казались остекленевшими на обезумевшем от страха лице, из горла вырывались какие-то хриплые звуки. Такой вид бывает у человека, который заблудился в темном и страшном лабиринте кошмаров и ужасов, которого преследуют дьяволы ми преисподней, и который понимает, что спасения для него больше пет.

Глава 14
Вечерняя темнота нависла над улицами Амстердама. Дождь был колким и редким, но из-за пронизывающего ветра казалось еще холодней, чем на самом деле. Среди рваных туч поблескивали первые звезды. Луна еще не взошла. Я сидел за рулем «опеля», стоявшего возле телефонной будки, и ждал де Граафа. Вскоре тот вышел из будки, прикладывая платок ко лбу, из которого все еще сочилась кровь, и сел в машину. Я вопросительно взглянул на него.

— Через десять минут район будет оцеплен. А когда я говорю оцеплен, это значит, что никому не удастся выбраться. Полная гарантия.— Он снова приложил платок ко лбу.— Но почему вы так уверены, что…

— Он обязательно будет там! — Я включил мотор, и машина тронулась.— Во-первых, он решит, что это — последнее в Амстердаме место, где нам взбредет в голову его искать. Во-вторых, сегодня Гудбоди переправил туда героин с Хайлера. Наверное, в одной из больших кукол. В его машине возле замка куклы не оказалось. Значит, он наверняка оставил ее в церкви. У него просто не было времени везти ее куда-либо еще. Кроме всего прочего, в церкви наверняка хранятся немалые запасы — целое состояние. Ван Гельдер — это не Гудбоди и не Труди. Он играет в опасную игру не ради удовольствия, а ради наживы и не собирается ее упускать, эту груду леденцов…

-— Леденцов?

— Прошу прощения, денег. Возможно, там зелья на миллионы долларов.

— Ван Гельдер…— Де Грааф медленно покачал головой.— Просто не верится. Такой человек! С великолепным послужным списком!

— Приберегите ваше сочувствие для его жертв! — сказал я грубо. Я не собирался говорить таким тоном с раненым человеком, но я и сам был ранен. Я даже не мог сказать с уверенностью, чья голова была в более плачевном состоянии — де Граафа или моя.— Ваш Ван Гельдер хуже любого из них. По крайней мере, стоит сознаться, что разум Гудбоди и Труди находился в таком извращенном и болезненном состоянии, что они уже не отвечали за свои поступки. Но Ван Гельдер — совершенно другое дело. Зло он творит хладнокровно и ради денег. Он знал всю механику дела, как вел себя его дружок Гудбоди, но он на все смотрел сквозь пальцы. И если бы его не раскрыли, он никогда не помешал бы Гудбоди развлекаться со смертью.— Я взглянул на де Граафа, и в голове у меня мелькнула одна мысль.— Вы знали, что его жена и брат погибли в автомобильной катастрофе?