Сувенир

— Знаю, я от него избавился, — объяснил Шон, выбираясь из машины.

Энджела уставилась на мужа. Ее лицо в идущем из салона автомобиля свете было очень бледным.

— Что ты сделал?

— Избавился от него.

— Когда? Как?

— Сегодня утром. Отдал Маккею. В экспозицию. Я подумал, что мы оба спокойно проживем без этого камня.

Он захлопнул дверцу и повернулся к жене.

— А знаешь что?

Она по-прежнему не сводила с него глаз, вскинув руки к щекам.

— Они просто влюбились в него, — торжествующе, с тайным злорадством сообщил Шон. — После всего того дерьма, которого мы нахлебались. Телевидение просто влюбилось в нашу ленту. Нам назначили дату выхода в эфир. А еще нам дали „добро“ на школьный сценарий. Получилось, детка. Наконец-то получилось.

Энджела выразила равнодушное недоверие.

— Разве ты ничего не скажешь?

Она медленно качала головой.

— Ты ведь не понимаешь, правда? — прошептала она. — Ты никогда не понимал.

— Что не понимал? — раздраженно спросил он.

— Ну разве ты не видишь? — Энджела схватила его за локоть и тихо, с нажимом проговорила: — Он наш. Фиона и миссис Салливэн пытались убрать его отсюда. Разве ты не понимаешь, что натворил?

Шон нетерпеливо высвободил руку.

— Ради Бога, Энджела, нельзя ли хотя бы сейчас оставить эту тему? Я принял меры. С этим покончено. — Он крепко взял жену за плечи, подчеркивая свои слова, словно говорил с ребенком. — Камня нет. Можешь о нем забыть. Я о нем позаботился.

— Я собиралась отнести его к священнику, — едва слышно сказала Энджела. — Я уже договорилась.

— К священнику? Это еще зачем?

— Чтобы освятить.

— Срань Господня, — с отвращением пробурчал Шон. Он развернулся и пошел к дверям кухни.

Энджела неподвижно смотрела в темноту.

— Все равно я не уверена, что это сильно помогло бы, — призналась она больше себе, чем Шону.

Обернувшись от двери, он фыркнул:

— По крайней мере, хоть какой-то проблеск здравого смысла.

И зашел в дом прежде, чем Энджела сумела ответить.

Все равно. Она не собиралась пытаться объяснить. С полным ужаса сердцем Энджела последовала за мужем.

* * *

В 9:06 Маккей протирал очки, чтобы убрать их в футляр — он готовился свернуть дела и лечь спать пораньше. В дверь позвонили.

Ему сунули удостоверение. Над удостоверением маячило бледное лицо.

Полицейский-детектив. Позади него на улице мигала лампой патрульная машина.

Маккей молча выслушал новость, принесенную полицейским, сперва отказываясь поверить, а потом, поверив, не в силах заговорить.

— Мимо проходила парочка подростков, они-то и сообщили о пронзительных криках, — осторожно объяснил сотрудник полиции.

Маккей откашлялся.

— Я сейчас же иду, — наконец тихо проговорил он.

Как в дурмане, профессор оделся, сел в машину и поехал следом за патрульным автомобилем в сторону Маунт-Вернон. У него возникло престранное ощущение, будто он знает, о какой витрине идет речь.

Тело Маккей опознал достаточно легко. Однако задача оказалась не из приятных.

Детектив подготовил старика к тому, что тот увидит труп.

Но вот к тому, что у трупа не будет головы, он его не подготовил.

Глава одиннадцатая

Кьяран Маккей провел в Институте без малого полчаса.

Повсюду — и на полу галереи, и на многих экспонатах — была кровь.

Один быстрый взгляд на обезглавленное тело директора — и профессор отвел глаза.

Еще один усталый детектив стоял возле разбитого стеклянного ящика, почесывая щеку и гадая, как писать рапорт. Маккей подтвердил, что пропал только один экспонат.

Внутри самой витрины не было ни осколка.

— Можно подумать, жахнули изнутри, — задумчиво проговорил первый детектив.

Второй обратил их внимание на то, какое расстояние стеклянные осколки пролетели по полу галереи. Сила требовалась немалая.

— Должно быть, ваш коллега вошел и спугнул их. Застал на месте преступления, — прибавил первый.

Но в витрине лежала какая-то золотая штука вроде ошейника.

— Ожерелье, — тихо поправил Маккей. — Это называется ожерельем.

Оно так и лежало в витрине нетронутым — двадцать четыре карата, массивное, блестящее.

— Как они могли проморгать такую штуку? — пробормотал первый детектив. Он не мог взять этого в толк, хоть убей. Может быть, что-то их спугнуло.

Но почему не сработала сигнализация? В тот самый миг, когда разлетелась витрина, должны были зазвонить звонки и в здании, и на центральном пульте.

Так много загадочных моментов.

За разгадками и предположениями полицейские обратились к Маккею. Но старику нечего было им предложить — он лишь бессильно опустился на деревянный стул, который ему пододвинули, и в испуганном молчании оцепенело смотрел на кровь и разбитую витрину.

Появились медики в резиновых перчатках; они положили труп на носилки, закрыли клеенкой и вынесли.

Второй детектив беспокойно огляделся. Казалось, их бесстрастно, но очень пристально изучает дюжина пар каменных глаз.

— Знаете что? — наконец отважился он нарушить молчание. — У меня тут прямо мороз по коже.