Суверен

– Нет, сэр, – проронила она, смерив меня высокомерным взглядом. – Прежде, когда королевой была Анна Клевская, я служила леди Эджкомб. К леди Рочфорд я перешла нынешним летом.

– Вы родом из северных графств?

– Да, семья моя жила в Рипоне. Но меня отослали ко двору, едва мне исполнилось шестнадцать.

– И вы проделали вместе с королевским кортежем весь путь из Лондона?

– Да, – изрекла она с тяжким вздохом. – Надо сказать, в дороге нам пришлось претерпеть немало тягот. Июль выдался таким холодным и дождливым, что дороги превратились в жидкую грязь. Некоторые дворцовые чиновники предлагали вернуться в Лондон. Но король и слышать об этом не желал.

– Бесспорно, это путешествие имеет большое политическое значение, – кивнул я.

– Разумеется. А после того как погода наладилась, король, бог знает по каким причинам, сильно задержался в Хатфилде и Понтефракте. Нас отослали в Йорк, а король свернул в Халл. Мы провели в этом городе почти целую неделю.

– А как долго король намерен оставаться в Йорке?

– Говорят, три дня. Но, как правило, пребывание короля в том или ином городе оказывается более длительным, чем предполагалось.

– Что ж, король волен в своих планах, – заметил я и спросил после недолгого молчания: – Вам известно что-нибудь о торжественной церемонии, к которой ведется столь грандиозная подготовка?

– Ровным счетом ничего, – пожала плечами мистрис Марлин. – Слухов ходит множество, но трудно понять, насколько они соответствуют истине. Вы барристер, сэр? – резко сменила она тему разговора.

– Да, сударыня. Я практикую в корпорации Линкольнс-Инн.

– Мой жених тоже барристер. В Грейс-Инн.

«Как и племянник Ренна», – мысленно отметил я.

– Вне сомнения, вам известно, что жених мой сейчас находится в Тауэре, – медленно проговорила Дженнет Марлин. – Его подозревают в причастности к заговору. Наверняка кто-то уже взял на себя труд сообщить вам об этом.

– Да, до меня дошли кое-какие слухи, – смущенно пробормотал я.

– Его имя Бернард Лок. Возможно, вы с ним встречались в Лондоне.

Когда мистрис Марлин произносила имя жениха, губы ее, обычно плотно сжатые, немного смягчились, и я с удивлением отметил, что они отличаются приятной полнотой и свежестью.

– Увы, я не имел чести встречаться с вашим женихом, сударыня, – ответил я.

Сегодня меня уже во второй раз спрашивали, не знаком ли я с неким барристером из Грейс-Инн.

– Бернард тоже родом из Рипона, так что мы знали друг друга с детства. – Во взгляде Дженнет Марлин, доселе столь бесстрастном, неожиданно вспыхнули огоньки. – Его арест – это какое-то страшное недоразумение. Я уверена, вскоре он выйдет на свободу. В последнее время невиновные нередко оказываются за решеткой. Сеть раскинута так широко, что в нее попадают не только заговорщики, но и преданные слуги короля. Но справедливость непременно восторжествует.

– Будем на это надеяться, сударыня, – кивнул я, про себя удивляясь свободе и откровенности, с которой она говорит о столь рискованных вопросах.

Разделить ее уверенность в благополучном возвращении жениха я никак не мог. Возможно, этот человек и в самом деле не имел никакого отношения к заговору, но нередко легчайшей тени подозрения было достаточно, чтобы невиновный томился в Тауэре годами.

– Надежда никогда не умрет в моей душе, – с пылом заявила мистрис Марлин.

– Ваше доверие к жениху делает вам честь, сударыня.

– Я слишком многим ему обязана, – сказала она, бросив на меня взгляд, вновь ставший холодным и надменным.

Тут к нашему столу подошел слуга с блюдом, на котором лежал громадный пирог с бараниной. Барак разрезал пирог. Когда Дженнет Марлин потянулась за своей порцией, я заметил, что рука ее слегка дрожит. Несмотря на высокомерие этой леди, я не мог не питать к ней сочувствия. Вне всякого сомнения, сердце ее обливалось кровью, и к тревоге за любимого человека примешивалась боль от постоянных насмешек, которыми осыпали ее прочие знатные дамы. Женщины, как известно, порой изрядно превосходят мужчин в жестокости.

– Я слышал, что в начале путешествия королева захворала, – перевел я разговор на другую тему. – Надеюсь, сейчас она чувствует себя лучше.

– У королевы была всего лишь небольшая простуда, – растянув губы в тонкой унылой улыбке, произнесла мистрис Марлин. – Но она, подобно всем молодым женщинам, использовала свое нездоровье в качестве повода для капризов.

– Рад слышать, что болезнь не опасна.

– Тем не менее леди Рочфорд пришлось нянчиться с королевой, как с малым ребенком, называть ее бедной деточкой и закармливать лакомствами.

В голосе мистрис Марлин звучало нескрываемое отвращение. Я вспомнил, как пренебрежительно обращалась с моей собеседницей леди Рочфорд. Несомненно, мистрис Марлин относится к числу озлобленных женщин, решил я про себя; но, надо признать, у нее были веские причины для этого. Она кого-то сильно мне напоминала, но я никак не мог вспомнить, кого именно.

– Ходят слухи о том, что королева беременна, – произнес я.

– Мне об этом ничего не известно, – бросила она, сопроводив свои слова презрительным взглядом. – Вы излишне доверяете сплетням, сэр.