Суворов

Одиннадцатого декабря Суворов отправил главнокомандующему победный рапорт: «Нет крепчей крепости, ни отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред Высочайшим троном Ея Императорского Величества кровопролитным штурмом! Нижайше поздравляю Вашу Светлость». Никакое подробное описание штурма Измаила не дает лучшего представления о подвиге Суворова и руководимых им войск, чем эти скупые строчки донесения на небольшом листке бумаги, пожелтевшем словно от порохового дыма и гари пожарища. Взятие и по сей день поражает знатоков военного искусства. Это был переворот в военном деле: за девять суток подготовить и осуществить штурм сильной крепости, гарнизон которой значительно превосходил силы осаждавших!

«Век не увижу такого дела. Волосы дыбом становятся, — писал жене Кутузов, командовавший одной из девяти колонн, а после взятия Измаила назначенный Суворовым комендантом покоренной крепости. — Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя себя живого и такой страшный город в наших руках. Ввечеру приехал домой, как в пустыню… Кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце у меня облилось кровью, и залился слезами. К тому же столько хлопот, что за ранеными посмотреть не могу; надобно в порядок привести город, в котором однех турецких тел больше 15 тысяч… Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось».

Суворов твердо держал в руках все нити командования сражением: вовремя поддерживал атакующих словом и делом, посылал резервы. Согласно преданию в критический момент штурма, когда, казалось, бойцы Кутузова не выдержат и отступят, пришел приказ о назначении их командира комендантом Измаила.

Защитники крепости дрались с отчаянием смертников. Большую их часть составляли войска, выпущенные при капитуляции других турецких крепостей. За повторную сдачу султан грозил им казнью. Этим и объясняются ожесточенность сражения и большие потери.

Сергей Иванович Мосолов, командовавший батальоном егерей, свидетельствует:

«В крепости было одного гарнизона 35 тысяч турок и татар… Оные собрались из 4-х главных крепостей, из Хотина, из Бендеры, из Аккермана, из Килии, и свой пятый гарнизон; и потому они держались крепко, что почти все побиты и поколоны были; штурм продолжался 8 часов и некоторые колонны взошли было в город, опять выгнаты были, я из своего батальона потерял 312 человек убитых и раненых, а штаб- и обер-офицеры или ранены, или убиты были, и я ранен был пулею на вылет в самой амбразуре в бровь, и в висок вышла, и, кабы трубач меня не сдернул с пушки, то бы на ней и голову отрубили турки. На рампар (вал. — В.Л.) я взошел первой, только предо мною по лестнице 3 егеря лезли, которых в той амбразуре турки изрубили; ров был так глубок, что 9 ар[шинная] лестница только могла достать до берму, а с берма (уступа между рвом и бруствером. — В.Л.) до амбразур другую мы наставляли. Тут много у нас солдат погибло, они всем нас били, чем хотели.

Как я очнулся от раны, то увидел себя только с двумя егерями и трубачом, протчие все были или перебиты или ранены на парапете; потом стал кричать, чтоб остальные офицеры сами лезли с егерями из рва вверх, придавал им смелости, что турки оставили бастион. Тогда ко мне влезли по лестницам порутчик Белокопытов и подпорутчик Лавров с егерями здоровыми, мы закричали ура и бросились во внутрь бастиона и овладели оным; но однако ж много егерей тут было изрублено и офицер один убит, а меня, хоть и перевязали платком, намочив слюнями землю, к ране приложил трубач… но всё кровь текла из головы. Ослабел и пошел лег на банкете (а потом рана сия засохла с слюнями и землею, и так вылечился, но глазом правым долго не мог видеть), а пушки белел обратить и внутрь по городу стрелять. И штурм продолжался еще после сего; то наши гонют, то турки наших рубят; более 4 часов внутри города и без строю. Окончилось тем, что Бог нам определил быть победителями. Нас всего было 17 тысяч регулярных да казаков 5 тысяч, с которыми щастливый и смелый Граф Суворов взял крепость Измаил. После боя Граф позволил нижним чинам в крепости брать всё, кто что нашел, три дни. Правду сказать, у нас не было уже почти хлеба, а потом сделались с хлебом и разными припасами довольны; нижние чины достали и червонцев много, так что шапками иные к маркитантам носили…»

Недавно отысканное в архиве письмо Василия Степановича Попова прекрасно передает боевой настрой русских чудо-богатырей. Посланный Потемкиным в Измаил, он сразу по прибытии известил своего друга Якова Ивановича Булгакова, посланника в Варшаве: