Суворов

Целью армии было утверждение дружбы и согласия с населением Крыма. Для этого «малейшее неудовольствие» всех крымчан, в том числе амнистированных участников недавнего протурецкого восстания против хана Шагин-Гирея (ставленника России), должно было рассматриваться командирами всех уровней с местными властями и удовлетворяться мгновенно. Неудовлетворенная жалоба, дошедшая до командира бригады или — не дай Бог — корпуса, рассматривалась как провинность командующих на местах[54].

Командиры бригад, образовавших боевые районы, должны прежде всего озаботиться прочностью связей с соседями. Затем найти «предварительные способы» защиты населения своих районов и «предпобеждения на них злоумышленных набегов». Набеги, по мысли Суворова, «неминуемы», но должны быть предпобежде-ны, т.е. предотвращены системой активной обороны. Это и взаимосвязанные посты, и «движимые редуты», и показательные побиения супротивных. При атаке на любой пост его командир запрашивает резервы, атакующие супостатов с тыла. Вооруженные злодеи истребляются, «с покорившимися соблюдать полное человеколюбие». При этом командир бригады не должен «обнажать» других пунктов его боевой системы и ослаблять связи с соседями.

Система активной обороны сработала. Нашествие турок и «рас-севные набеги варваров» были не просто отражены, но в основном предотвращены, с минимальным применением силы. Нарушения в работе отлично отлаженной системы были связаны только с леностью и слабостью отдельных командиров, нарушавших приказ Суворова[55].

Войска двух корпусов на Юге России в ходе постоянных упражнений «в тонкость» обучились суворовской науке побеждать и предпобеждать. Но — пока только конкретного неприятеля и опасность нарушения мира группами разбойников, а не саму войну. Судьба земель, которые надежно защищал Суворов, решалась людьми, его науку не освоившими и возможности нового военного дела не осознавшими.

ТЯЖКИЕ ГОДЫ МИРА

«Я люблю правду без украшений и не доброжелательство, а трудолюбие».

Польза Крыма и Кубанского края, считал полководец, требовала их присоединения к России и избавления местных народов от тиранов вроде хана Шагин-Гирея. Эту мысль он упорно доносил Румянцеву и Потемкину. Вместо этого императрица Екатерина договорилась с турками вывести все русские войска из Крыма и уничтожить Кубанскую линию. Ордерами от 29 марта, 2 и 3 апреля 1779 г. Румянцев сообщил полководцу о заключении мира с Турцией и решении о выводе русских войск^{56}. Выполнение позорного решения было поручено Суворову. Он провел обе операции с обычным для своих дел блеском. На полуострове не было оставлено ни одного больного солдата и не реквизировано ни единой обывательской подводы. «Обывателя не обижай, — наставлял Суворов, — солдат не разбойник». Разведка велась постоянно^{57}, пленные выкупались (Д II. 181). Укрепления Кубани были до основания разрушены, чтобы «тамошние народы в свойство их не проникли»^{58}.

Суворова откомандировали командовать Новороссийской дивизией (Д II. 190), затем в Астрахань — готовить военно-морскую экспедицию против прикаспийских пиратов — подданных персидского шаха. «Часто повторяемые дерзости ханов, владеющих по берегам Каспийского моря, — секретно извещал полководца Г.А. Потемкин 11 января 1780 г., — решили, наконец, Ее Императорское Величество усмирить оных силой своего победоносного оружия. Усердная ваша служба, искусство военное и успехи, всегда приобретаемые, побудили Монаршее благословение избрать вас исполнителем сего дела» (Д II. 194).

Суворову было приказано направиться в Астрахань, принять командование над группой войск и Каспийской флотилией, вооружить купеческие суда и подготовить комбинированную сухопутно-флотскую экспедицию «для восстановления беспрепятственной коммерции на Каспийском море» (Д II. 195). Пиратские корабли следовало захватить или потопить. На суше, укрепив русским гарнизоном Дербент, Суворов должен был построить мощную крепость-порт на южном берегу Каспия, в районе Решта (провинция Гилян).

Этот проект не покажется фантастичным, если вспомнить, что русские войска уже удерживали Решт и провинцию в 1723–1736 гг., после Персидского похода Петра I. Тогда по Петербургскому договору (1723) к России отошли ключевые земли Южного Каспия, через которые проходил древний Шелковый путь: провинции Ширван, Гилян, Мазендаран и Астрабад. Только по договорам 1732 и 1735 гг. они вернулись под власть бессильного иранского шаха. Обращаться к нему Суворову не было предписано. Потемкин полагал достаточным дать полководцу полномочия на переговоры с фактически самостоятельными ханами и царем Грузии. Характер переговоров, который предвидел Потемкин, объясняет, почему во главе антипиратской миссии был поставлен Суворов: