Суворов

Во втором письме Александр Васильевич вновь покусился на основу основ военного управления, на источник бесконечного продолжения войн — на неумение воевать, поручая действовать достойным, делающее генералов незаменимыми в связи с незавершенностью войны. «Загребающий жар чужими руками, — пишет он, — после их пережжет и, так как их сам не имеет, — не выполняет дела, предоставляет его несовершенным и тем чинит себя непрестанно потребным» (Д II. 210. С. 238).

Еще через полгода, жалуясь Турчанинову на свое бездействие в Астрахани 1 июня 1781 г., Суворов реально опасался, что его экспедиция «отложится» (Д II. 211). 24 числа он просит Потемкина разрешить ему выехать в Петербург — и получил, но «на самое короткое время» (Д II. 212). Неделю спустя, 29 июня, случилось страшное: командующий придворной флотилией в Петербурге капитан-лейтенант М.И. Войнович, прибыв с секретным предписанием к Каспийской флотилии, повел ее к берегам Персии, даже не уведомив Суворова. «Я не только не участвовал в распоряжениях, касающихся сей экспедиции, но сведений о нем самом никаких не имел», — обиженно написал Суворов Потемкину. Однако счел долгом остаться в Астрахани, дожидаясь исхода дела (Д II. 213).

Дело закончилось катастрофой. Войнович, хваставший, что деньгами «отопрет опочивально царь-девицы» (т.е. Персии), сумел основать на южном берегу Каспия торговую факторию, но был арестован со всеми офицерами и позорно отпущен за выкуп только через 15 месяцев. Суворов так и не получил приказ выступить по суше и утихомирить персов. Он изнывал от безделья до такой степени, что, пребывая, по его словам, будто в ссылке, ездил местные балы (Д II. 214)^{60}. На этом настаивал Потемкин, и не случайно.

Бриллиантовая звезда ордена Александра Невского, отколотая от платья и врученная Александру Васильевичу самой императрицей, не скрашивала годы прозябания полководца в захолустье. Еще больше страдала его жена. 1 августа 1776 г., на 16-й день после смерти отца Суворова, Варвара Ивановна родила Александру Васильевичу дочь Наталью. Следуя по ужасным дорогам Южнорусских степей и Крыма за мужем, она дважды выкинула; в Крыму несколько месяцев провалялась в лихорадке.

Летом 1777 г. Варвара Ивановна оправилась, но мужу было не до нее. Рядом оказался внучатый племянник мужа, его верный еще с Польши офицер Николай Иванович Суворов. Только к лету 1779 г., оказавшись вдали от дел в захолустье, великий полководец заметил роман своей жены с Николаем. Он был страшно оскорблен изменой близких. Отправив жену с дочерью в Москву, Суворов подал прошение о разводе с женщиной, которая, «презрев закон христианский и страх Божий, предалась неистовым беззакониям явно». Александр Васильевич был убежден, что все честные люди должны отвернуться от изменницы. Он выставил себя на посмешище свету, объявив о своем позоре; он просил управителя своего московского дома следить за женой, прекрасно принятой высшим московским обществом, и ограничить ее контакты с любовником и другими ухажерами (П 92, 94).

О разводе и определении дочери Наташи в Смольный институт Суворов ходатайствовал через его старого начальника и сослуживца Потемкина, всесильного фаворита (и тайного мужа) Екатерины II. Императрица поспешила на помощь полководцу, губящему себя в глазах света. Вызвав Суворова для обстоятельной беседы в Петербург, она уговорила его примириться с женой. Бедная Варвара Ивановна вновь вынуждена была отправиться в глушь…

Погребенный на два с лишним года в Астрахани, с небольшими воинскими силами, Суворов старался жить с женой душа в душу. В городе они поселились в Спасском монастыре, регулярно посещали храмы и молились местным святыням. В апреле 1780 г. в Георгиевской церкви села Началова перед иконой Рудневской Богоматери состоялось церковное примирение супругов. Суворов искренне простил супругу, вывозил ее в свет (по упомянутому настоянию Потемкина), но, получив осенью 1782 г. под командование Кубанский корпус, вновь полностью ушел в дела^{61}.

КУБАНСКОЕ ВЗЯТИЕ

Нерешительная политика наступлений и отступлений в отношении Турции провалилась. Сохраненное на карте Крымское ханство и подданная ему Ногайская орда в Закубанье бурлили мятежами. Весной 1782 г. Екатерина Великая вынуждена была вновь ввести войска в Крым. Прибыв осенью на Кубань, Суворов держал войска «в ежечасной к выступлению в поход готовности». Удерживать татарские орды в мире без решительного определения их отношений с Россией было нелегко.

Наконец, в 1783 г., явлен был Высочайший манифест о принятии полуострова Крымского и всей Кубанской стороны в Российскую державу. Суворов организовал торжественную присягу населения Кубанского края на верность России. Не как завоеватель, «без всякого кровопролития» присоединил он огромные территории. Учел в присяге разные обычаи местных племен, устроил «великолепное празднество по вкусу сих народов» (Д II. 235).