Суворов

Но как поступить, «ежели дворянин по особому случаю, недовольно еще обучась этим должностям, произведен будет в подпрапорщики или и в сержанты, или тем чином в роту прислан, малознающий или вовсе незнающий, как то случается из невоенной службы?» На этот вопрос у Суворова ответ был один: любой дворянин, даже с офицерским чином, «всю сию школу пройти и служить за рядового и капрала должен, пока попечением ротного командира он во всех тех званиях усмотрен будет искусным, и до тех пор он от полка и роты не командируется».

То есть внутри роты и полка, где все знают, что он еще не настоящий офицер, хоть и носит офицерскую форму, дворянин — если учится — терпим; но позорить мундир, выступая недоучкой вовне, он не должен!

СМЫСЛ ПРОСВЕЩЕНИЯ

«Ни в какой чин не производится, пока по-российски читать и писать довольно не обучится».

Борьба с неграмотностью в армии была в то время серьезной проблемой. Суворов знавал неграмотных капралов и даже младших сержантов — это при том, что значительная часть приказов, в т.ч. распоряжений старшего сержанта, отдавалась письменно, и письменной была почти вся отчетность.

Маловероятно, пишет Суворов о младшем сержанте, чтобы он получил чин, если «он российской грамоте не обучен», однако такое случается. Тогда его должен обучить ротный командир, и сам сержант должен стремиться «к сему просвещению», иначе «будет сам себе препятствием к производству его впредь в офицеры». «Если он неграмотный, — констатирует «Полковое учреждение», — то на вакансию старшего сержанта (производится) грамотный из капралов, которой ту должность исправить может».

Поскольку честолюбие должно было пронизывать весь полк и побуждать каждого рядового мечтать о повышении в ефрейторы, капралы и сержанты, то учиться грамоте должен был каждый солдат. Поэтому в своем полку Суворов обязан был устроить солдатские школы. По обычному сценарию в них учили закону Божию и молитвам, читать, писать, считать и петь по нотам. Для начального обучения служила обыкновенно Псалтирь. Сам полковник, как всякий грамотный солдат, знал молитвы и псалмы, умел петь и при случае сам пел в церковном хоре, неожиданно для его комплекции — басом.

Школы в то время были заботой не только Суворова. Их учреждением и развитием в Новгородской губернии, в которую входила Старая Ладога, занимался губернатор Яков Ефимович Сивере (1764–1781), знакомый с Суворовым по Семилетней войне. Получив в ведение целый край, Яков Ефимович энергично взялся за его улучшение: строительство каналов и путей сообщения, разведку и добычу полезных ископаемых, развитие промыслов и ремесел, защиту крестьян от произвола. Его идеи, изложенные в отчетах и проектах, как и идеи Суворова, получали распространение: они вошли в новые губернские инструкции и Полное собрание законов Российской империи.

Посетив Ладогу в 1766 г., через два с небольшим года после назначения Суворова в Суздальский полк и через год с лишним после перебазирования полка на постоянные квартиры в Старой Ладоге (в октябре 1764 г.), Сивере нашел там образцовое полковое хозяйство. Полк стоял по обывательским квартирам, но полковые плотники[29] с помощью солдат уже возвели церковь, школы (при одной из которых был устроен театр, где играли полковые кадеты, видимо, из дворян), конюшни на 183 лошади, сараи для 50 полковых повозок и 4 пушек. Наносив и насыпав земли, солдаты разбили на бесплодной прежде почве сад. В стремлении к усовершенствованиям Суворов не уступал Сиверсу и другим современным ему российским преобразователям^{21}.

Если в американских колониях Британии Век Просвещения вел к бунту против короны, а во Франции — к революции, то в России быть просвещенным означало — стремиться к улучшению жизни на посту, который человек занимал. Со временем Сивере займется постройкой каналов в масштабе страны, а Суворов будет обустраивать дорогами, храмами и школами земли Крыма и Кубани, Финляндии и Новороссии.

Этот преобразовательный порыв, стремление использовать любую возможность для усовершенствования действительности напрасно связывают с деятельностью масонов. Да, строительство совершенного общества было в программе различных псевдо «тайных» обществ, как было оно и у иезуитов, пытавшихся строить «идеальные» государства (например, в Парагвае). Но связывать общественное стремление к строительству и социальным преобразованиям с подобными организациями нельзя потому, что они никогда не были созидательной силой.

Можно ли сказать, что там, где преобразовательская деятельность, скажем, масонов, встречала непреодолимые препятствия, она выливалась в революции, а там, где они могли работать свободно — в строительство и созидание? Нет, все обстояло наоборот. Джордж Вашингтон и его офицеры, сплошь масоны, не имели в колониях препятствий в своей тайной и явной деятельности. Не существовало их в XVIII в. и во Франции, где работа масонов приближала бунт и социальную катастрофу.