Суворов и Кутузов (сборник)

– Позавтракаем и можем ехать.

– Ну так помни же: я – твой денщик!

Суворов закрыл дверь и сел на прежнее место, на лавку.

– Что, выспался, старинушка? – спросил у него станционный смотритель, входя на кухню.

– Выспался, милый человек.

– Тогда снеси их благородию самоварчик – уже готов, там, в сенях, стоит.

– Сейчас!

Суворов вскочил и побежал в сени, где шумел самовар. Открывая ногой двери, он понес самовар в горницу.

– Пожалуйте, ваше благородие, самоварчик! – сказал он, ставя самовар на стол.

Поручик Столыпин не мог смотреть на проказы Суворова, – давился от смеха.

– Александр Васильевич, куда же вы? Садитесь пить чай! – зашептал он, видя, что Суворов собирается уходить.

– Пей один, а я – там. Надо хозяина угостить, – подмигнул Суворов и, взяв свою походную флягу, вышел.

Станционный смотритель хлопотал у стола:

– Вот снеси-ка их благородию чайник и чашку. А мы с тобой, служивенький, молочка покушаем, сейчас хозяйка принесет.

Суворов отнес в горницу чайник и чашку.

– А что, мил человек, не выпить ли нам молочка от бешеной коровушки? – спросил Суворов, доставая флягу.

Он сам пил всегда очень мало и никогда не пил с утра, но хотел угостить человека, – знал, что каждый станционный смотритель – выпивоха.

– А ладно ли это будет – с утра? – боязливо оглянулся на дверь станционный смотритель. – Да и Суворов приедет. Фельдмаршал никак. Нехорошо!

– Суворов когда еще приедет! Мы по единой!

– Ну, разве что по единой, – успокоился он, ставя на стол чарки. – Жинка моя – хорошая хозяйка, у нее все есть, да для порядку запирает на замок, – смущенно говорил станционный смотритель, шаря на полице. – Вот только что есть для закуски: хлеб, лук да огурцы…

– А нет ли редьки?

– Редька есть.

– Помилуй Бог, да это первейшая закуска!

Суворов налил из фляги. Они чокнулись.

В это время дверь отворилась, и на пороге стала Оксана:

– Ось, бачтэ! Не йившы, не снидавши – за горилочку?

– Оксаночка, погоди, послушай!

– И слухать не хочу!

– Надо ж уважить человека. Денщик адъютанта генерал-фельдмаршала графа Суворова…

– Денщик адивтанта! Як говорится по-русски: «нашему слесарю – двоюродный кузнец!» Тоби выпыть каждый раз якый-нэбудь адивтант знайдецця!

– Хозяюшка, мы только по единой. Мне много пить, сами знаете, нельзя, – мигнул на дверь Суворов. – Политику надо понимать!

Оксана улыбнулась:

– Та пыйтэ ж на здоровьичко, хиба ж мени жалко? Але злость на того старого дурня…

– А что?

– Як же ты гостя приймаешь?

– А что?

– Хлиб, редька та цибуля?..

– Помилуй Бог, царская закуска. Солдат – сыт крупицей, пьян водицей! Лучшей не надо! – сказал Суворов.

– Чы ж у нас ковбасы та масла нэмае?..

– Ключи ж у тебя…

– А язык у тебя?.. Почэкайтэ, господа служивый, я зараз принесу! – И Оксана вышла.

– Вот так, брат, у нее всегда. Она баба только крикливая, но добрая, – оправдывал жену станционный смотритель. – Да она и сама выпить не прочь…

– А мы ей с превеликим удовольствием и поднесем. Где чарка?

Через минуту на столе появились колбаса, масло, сыр. Старый денщик адъютанта сидел в красном углу между хозяином и хозяйкой. Он выпил одну рюмку, а потом только пригубливал, но не пил. Хозяевам же подливал усердно. Станционный смотритель и жена не отказывались.

– Якый же ваш генерал Суворов? Сердытый? – спросила Оксана.

– Грозен! – вмешался ее муж.

– А ты видкиля знаешь?

– Как не знать! Я графа Суворова вон как знаю. Он у нас в семьдесят осьмом годе проезжал. Ты тогда у маменьки гостила. Высокий такой, толстый. Ему в экипажи двадцать восемь лошадей понадобилось, вот, брат! Так веришь ли, служивенький, я чуть во всем селе лошадей сыскал! – врал станционный смотритель.

– Александр Васильевич, ехать пора! – высунул голову в дверь поручик Столыпин.

Поблагодарив за угощение, Суворов вышел из дома вслед за адъютантом.

Кибитка стояла у крыльца.

Станционный смотритель и Оксана провожали их. У крыльца собралась куча ребятишек и баб.

Адъютант уже сел в кибитку, а Суворов только собирался сесть к ямщику на облучок, когда раздался крик:

– Ваше высокопревосходительство, Александр Васильич!

Все обернулись. К кибитке бежал в порыжелом гарнизонном мундире отставной старик солдат.

– Отец родной, погоди! – кричал он, кидаясь к Суворову.

Но его перехватил станционный смотритель.

– Кузьмич, очумел ты? Какое тебе превосходительство? – смеялся подвыпивший станционный смотритель, не пуская солдата.

– Да пусти, это он, батюшка наш, Суворов! – рвался солдат.

– Карабанов, это ты? – узнал его Суворов. – Жив?

– Так точно, жив!

– Ну здравствуй, старый товарищ!

Станционный смотритель удивленно отпустил солдата. Солдат кинулся к этому денщику суворовского адъютанта. Старики обнялись. Станционный смотритель и его жена глядели, ничего не понимая.

– Как живешь, старинушка?

– Бог милостив, Александр Васильич!

– Может, помочь надо? В чем нужду имеешь? Говори, не стесняйся!

– Премного благодарен, ваше высокопревосходительство!.. Ничего не надо! Хотел вот только еще разок повидать вас. Ведь с Измаилу не видались. Услыхал, что проезжать будете, ждал…