Суворовец

– Что не спишь-то?

– С тобой поспишь, как же! – усевшись напротив Ляшина на такой же пластиковый стульчик, юная красотка взяла со столика пачку сигарет и, щелкнув зажигалкой, с наслаждением затянулась.

Алексей неодобрительно хмыкнул.

– Да бросаю, я бросаю, – девушка прикрыла глаза – большие, серо-голубые, блестящие. Вообще-то, да – красотка, каких еще поискать – стройненькая, длинноногая, с упругой грудью и роскошными темно-русыми волосами, разметавшимися по плечам. Звали ее Катя, Катя-Катерина. Премиленькое личико, и трогательная такая родинка над верхней губой, слева.

– Бросаю, бросаю, чес-слово! – Катя вытянула загорелые ноги, потянулась, как кошечка, да, глянув на море, вздохнула. – Эх, жаль, три денька осталось. Всего.

– Не всего, а – целых три дня! – подойдя, Алексей погладил девчонку по голове, помассировал плечики… рука еще скользнула зазнобе под маечку, лаская грудь с быстро твердеющим сосочком…

– У-у-у, что ты делаешь? – притворно рассердилась красотка.

– Маечку с тебя хочу стянуть!

– Только маечку?

– Нет, не только…

Встретились, слились в глубоком поцелуе губы… словно бы проскочила искра… Снятая маечка полетела на стул…

Алексей подхватил деву на руки, понес…

– Нет, нет, – жарко зашептала та. – Давай прям здесь, на балконе…

– Как скажете, мадемуазель!

Опершись на перила балкона, Катя-Катерина выгнулась, и молодой человек, грозно зарычав, снял с нее трусики. Улыбнулся, целуя подружке спинку…

– Красота-то какая! Лепота…

Девушка закусила губу, прикрыла глаза… застонала…

И впрямь – красота!

А ведь еще неделю назад…

* * *

– Коль, я тут путевки разведал. Горящие! Шесть дней – семь ночей. Двадцать тысяч.

– Ой, Лех, не могу я!

– Аланья. Четыре звезды! – Ляшин продолжал соблазнять руководителя.

Коля – Николай Иваныч Кошкин, директор муниципального учреждения дополнительного образования «Детский креативный центр», увы, на все уговоры нынче не велся. И не потому, что не хотел.

– Понимаешь, теща приезжает…

– А, ну, если теща-а…

– Ты Крынкину-то предложи…

– Да предлагал уже. Денег, говорит, нету!

– Совести у него нет, а не денег! В «Навигаторе» шаром покати! Не, Крынкин пусть тут сидит, работает. Вот Клим если…

Клим… Клим – это был вариант. Крынкин, Клим, еще пара девчонок – это все были друзья-подружки Ляшина, коллеги по работе в Центре. Педагоги допобразования, люди по нынешним меркам не бедные. А с чего им бедным-то быть, коли постоянно принимали участие в различных конкурсах регионального, федерального и даже международного уровня. Занимали призовые места и отхватывали немаленькие премии из фонда материального стимулирования, за который частенько вспыхивали самые настоящие битвы! Ну, с этим-то все понятно – дружба дружбой, а табачок врозь!

Девчонки были компьютерными художницами, сам Алексей – «турист», а Клим вел курс «Искусство фотографии». Вроде бы и женат не был, и на Аланью было подписался, но в самый последний момент, увы – сильно растянул ногу… Что ж, бывает, чего уж теперь!

Вот и решил Ляшин, плюнув, лететь один. А что? Двадцать тысяч, четыре звезды. Олл инклюзив! Надеялся уже там хорошую компашку найти, на месте…

И не просчитался! Компанию, правда, не нашел, зато познакомился вот с Катей. Та еще в самолете у окошка сидела, делала вид, что облаками любуется, а у самой пальцы дрожали! Боялась, видно, летать девочка, так бывает.

Алексей и предложил дерябнуть дьютифришного виски. Мол, поможет. Девчонка и не отказалась, ломаться не стала. Без всякой оглядки на стюардесс приложилась к горлышку…

– Эй, эй! Вы там не опьянейте только… И тсс! Стюардесса идет. Высадят сейчас на облако, как потом слезете?

Улыбнулась девчонка:

– Меня Катей зовут.

– Алексей… Леша можно…

– Так, может, на «ты»?

– Согласен. А на «брудершафт» вечерком выпьем – а то как-то неудобно тут.

Катя фыркнула, но вечерком зашла… Так вот и стали отдыхать – вместе. Все веселей!

Новая знакомая Алексея оказалась студенткой откуда-то с Урала, потратила на путевочку пятьдесят шесть тысяч рублей!

– Сколько-сколько? – не поверил Ляшин. – Это же полтора Парижа! Или две Венгрии… Три!

– Да ну тебя! Захотела и полетела, тьфу.

Катерина, кажется, обиделась, ушла на балкон, закурила… Пришлось утешать. Ляшин сам не курил, но к курящим относился терпимо или, как принято говорить – толерантно. У него самого почти все друзья курили.

Уже был октябрь на излете, но здесь, в Аланье, в Анталье – еще жара. Еще море теплющее. Еще в каждом баре с десяти до десяти – бесплатно наливают, красота – не жизнь!

– Ну, что будем? «Секс на пляже» или этот вон, голубой?

– Леш! «Секс на пляже» мы с утра пили. Давай «Метрополитен»… или «Пиноколада» с кокосовым молочком.

– С молочком, Катерина Васильевна, сами пейте, а я – пас!

– Ну что? На пляж или сразу в город?

– В город, да. На пляж успеем еще.