Суждено выжить

20 июня в пять часов утра наша бригада расположилась в лесу на берегу небольшой речки. Комбат собрал офицеров и сказал: «Вот это будет наш исходный рубеж. Отсюда наступать удобно. Главное – естественное препятствие для танков. Отсюда мы рванем, как только получим приказ наступать. Место во всех отношениях удобное для обороны и наступления. А знаете ли вы, что здесь рядом граница с Германией? До фашистской Германии отсюда всего 6 километров». «Когда немцы будут проводить маневры?» – послышался вопрос. «Трудно сказать, когда начнутся маневры у немцев. Они нам об этом не докладывают. Однако по всем данным, у немцев сосредоточены войска у нашей границы. Ходят среди нас неприятные слухи, якобы на днях немцы объявят войну Советскому Союзу. Я отрицать и утверждать не буду, все может быть. Поэтому ко всему надо быть готовым. Недалек тот день, когда мы услышим выстрелы немцев. Какими патронами они будут стрелять: если холостыми, значит, начались маневры, боевыми – война. Вы не думайте, что мы приехали с пустыми руками на маневры. На случай войны командир бригады, несмотря на запрет, доставил минимум всего необходимого. Сейчас по местам. Накормите личный состав и спать. Горячий завтрак готов». Все ели с большим аппетитом. После завтрака установили штабную палатку и две для офицеров.

Красноармейцы ломали ветки деревьев, кустарников, готовили постели, подстилая шинели и укрываясь плащ-палатками. Немногие делали из плащ-палаток уютные шалаши, где было приятно полежать. Все, кроме караулов, спали.

В два часа дня пришла делегация литовских крестьян с претензиями. Они грозились предъявить бригаде иск на потраву и затаптывание посевной и сенокосов. Многие из них отлично говорили по-русски. Командир бригады их заверил, что при проведении маневров будем использовать леса, пустыри, как исключение, поля, не занятые посевами.

В расположение бригады крестьяне вошли с одной стороны, а обратно вышли в противоположную. Этому командование бригадой не придало значения. Один только наблюдательный Кошкин посещение крестьян оценил по-своему. Он внимательно проследил за их визитом от начала до конца. Во время обеда во всеуслышание сказал: «Это приходили не крестьяне, а опытные разведчики». «Неверующему Антропу во сне и наяву видятся только одни враги», – бросил реплику командир роты. Все захохотали. Возбужденный Кошкин встал на ноги, расправил свои богатырские плечи и крикнул: «Тише, товарищи!» Комиссар батальона закричал на Степана с набитым пищей ртом: «Садись, Кошкин, и ешь, не возводи свой ум в квадрат. За последние дни тебя словно подменили. Стал слишком мнительным, даже с недоверием относишься к своим товарищам». Кошкин сел и принялся за гороховый суп-пюре. Командир батальона, окинув всех взглядом, обратился к Кошкину, повелительно сказал: «Говори, только не порти аппетита. Что касается настроения, то оно покинуло меня еще в Риге». Наступило молчание. Только слышны были работа челюстей да чавканье.

Молчание нарушил Кошкин. «Извините меня, товарищи, но и поймите правильно, – заискивающе начал Степан. – Я вырос и половину жизни провел в тайге. Отец мой в свое время был хороший охотник и следопыт. С детства я многое от него перенял. Поэтому отлично знаю повадки не только зверя, но и человека. Особенно повадки нечестного человека. Нечестный человек льстит, прикидывается другом, глазами прощупывает все окружающее. Думает и ждет момента втихаря нанести смертельный удар. Литовцев я встретил на входе в наше расположение. В карауле сегодня мой взвод. За ними наблюдал от начала до конца посещения. От моего взора ничего не ускользнуло. Я все прочел по их поведению и лицам. Двое из них – это матерые звери. Они шли по расположению нашей бригады походкой обреченной загнанной рыси. У них каждый мускул, вся нервная система была до предела напряжена. Если бы мне разрешили только на пять минут заняться ими, то они с головой выдали бы себя. Хотя они натренированные и обученные разведчики, но большие трусы. Их выдает каждый шаг, каждое движение. Это не типичные крестьяне, за кого их принимали. Они только одеты по-крестьянски. Трое из них походят на крестьян. Быть может, из соседних хуторов. Все они пришли не по крестьянским делам. Не в защиту сенокосов и посевов. Они пришли с целью разведки: узнать номер бригады, сколько нас и чем мы вооружены».

Комиссар встал и резко проговорил: «Кошкин, ты великий Шерлок Холмс. Но брось паниковать, много на себя не бери. Кто тебе позволил критиковать командование бригады?» Командир батальона сдержал комиссара. Он сказал: «Мне кажется, он говорит дело». «Продолжай, Кошкин. С выводами спешить не надо. Послушаем до конца».