Суженая инкуба

Птичка замолчала одновременно с тем, как у ног моих заклубился густой туман, поднимаясь все выше. Я даже не сменила позы, зная, что последует дальше.

Когда туман поглотил меня всю, закрывая собой лес, тут же от моих ног принялась образовываться дорожка. На этот раз он появился в черном плаще, таком длинном, что стелился по песку шлейфом. Голову гархала украшала толстая цепь, предположительно серебряная. Она мысом спускалась на лоб, повторяя контуры бритого волосяного участка. Его черные глаза переливались смолистым блеском в ярком серебряном свете, что падал сверху.

– Келс ур Бур, – промолвила я, не испытывая ни малейшего страха.

Теперь я точно знала, что все это происходит со мной во сне и не боялась. Сон – это неправда, а потому ничего плохого со мной случиться не может.

«Просто Келс, – заговорил голос в моей голове. – Рад видеть тебя».

– Зачем я снова здесь?

«Ты нужна мне. Но теперь мне мало контакта во сне. Через него я получаю такие крохи, что не могу их даже собрать воедино. Кроме того, каждый раз приходится пробиваться через защиту, наложенную на тебя магом».

По крайней мере, он честен. Только вот мне от его честности ни тепло, ни холодно. Вообще не понимаю, почему должна выслушивать все эти бредни? Он свободен, чему я рада. Но ни больше. Он, как и все остальные, не вправе использовать меня. А в последнее время все только этим и занимаются. Маг, который даже рассказав мне свою правду, продолжает что-то скрывать. Лорд Берингар – вообще темная лошадка. Еще и этот со своим «ты мне должна».

– Я никому и ничего не должна. Делать так, как ты говоришь, отказываюсь!

Развернулась на пеньке спиной к нему и лицом к туману и была такова. Да уж, во сне я могу позволить себе быть предельно смелой.

Ветер зашелестел листвой деревьев, поднимая мелкие песчинки и бросая их мне на подол сорочки. Музыка, тонкая, едва уловимая, сплелась с ветром, создавая единое, гармоничное и ласкающее слух звучание.

– Что это? – удивилась я и снова посмотрела на гархала. – Что за звук нас окружает?

Келс внешне не изменился, разве что в глазах его появился алый отблеск, идущий откуда-то из глубины.

«Так смеется гархал. Ты слышишь музыку, как отражение моих эмоций. Ты развеселила меня».

– А говорить вы вообще умеете?! И что тебя так веселит?

Звучащий в голове голос действовал на нервы. И не только потому, что такое общение казалось мне противоестественным. Скорее, мне не нравились одинаково ровные интонации, отсутствие элементарного тембра.

– Умеем.