Суженая

Он женился на мне… из — за меня самой?

Подумав об этом, я вдруг развеселилась, припомнив, как аккуратно и нежно он обращался со мной прошедшую ночь. Согревал своими объятиями ночью, дал выспаться утром — и даже накормил завтраком.

Конечно, присутствовало во всём этом что — то непонятное… нечеловеческое. Но ведь судить надо по поступкам, а не потому, что кажется или мерещится. Вот и выходило, что пока Лиам оказался просто замечательным мужем.

Успокоив себя таким образом, я занялась волосами, в полголоса напевая веселый мотивчик про озорной южный ветерок.

Я уже застегивала черный вверх своего дорогого наряда, когда на берегу показался мой супруг.

— Милена? — его взгляд быстро прошелся по моей фигуре, отмечая каждую деталь.

Я видела, как загорелись вспышки тьмы во взгляде МакГрегора, стоило ему взглянуть на не до конца застёгнутый вверх платья.

— Я почти готова! — воскликнула я, как можно проворней застёгивая на лифе платья последние пуговицы.

Умытая, одетая, и даже аккуратно причесанная, я была готова к новому дню и изнурительной, долгой дороге.

— Хорошо, — процедил Оборотень, глаза которого менялись, становясь всё больше желтыми — волчьими.

Менялись даже не сами глаза — а взгляд. который становился всё менее человеческим, всё более — звериным…

Я заметила жуткие клыки, появившиеся на лице МакГрегора и — и острые черные когти, возникшие на руках вместо ногтей.

Оказавшись в один шаг рядом со мной, МакГрегор схватил меня в охапку — и. уткнувшись носом куда — то в область ключицы, шумно задышал.

Я замерла, не в силах пошевелиться от страха.

Почему он разозлился? Неужели я опять не так пахну? Но я ведь только что протёрлась чистой озёрной водой.

Я не знала, почему МакГрегор так себя ведёт; почему рычит, стоит мне немного пошевелиться в его руках — и не отпускает, хотя сам говорил, что нам надо торопиться в дорогу.

Оказавшись зажатой в его каменных объятиях, я ужасом чувствовала на своей шее не только дыхание оборотня — его язык то и дело дотрагивался до моей кожи — словно аккуратно пробовал свой будущий обед, а клыки немного царапали незащищенное, нежное горло.

Не вырваться, не пошевелиться.

Хотя тело самого МакГрегора ходило ходуном — так, словно он прямо сейчас готовился полностью перевоплотиться из человека в зверя… Да и он уже начал это делать — клыки, когти, что — то большое и твёрдое впереди, что с силой вжималось в моё тело.

Я чувствовала, что ещё немного — и я позорно заплачу, оскорбив этим свой древний род. Что он собирается делать? — Съесть меня? Или просто загрызть из — за какой — то моей нелепой ошибки?

Я не знала, где я опять ошиблась, что такого сделала «не так», отчего МакГрегор решил покончить со мной на второй день супружеской жизни.

Понимая, что бороться с огромным разъяренным оборотнем бесполезно, я закрыла глаза и принялась молиться, надеясь, что зверь МакГрегора вдруг успокоится.

Даже дышать перестала — испугавшись, что именно дыхание человека провоцирует хищника на агрессию.

Другого объяснения у меня всё — равно не было: оборотни, живя скрытно в своих горах, не делились ни своими секретами, ни даже простыми деталями своей жизни.

И всё же, припоминая все те слухи, которые ходили по горных вождей — и которые я всегда считала глупыми и пустыми — я не могла сдержать дрожжи. Поговаривали, что представители горного народа иногда загрызают людей, если тем им вдруг оказываются не по нраву. Что ж… если это правда…

Если я останусь жива — обязательно начну учить их обычаи, решила я про себя, в то время как пальцы Макгрегора уже рвали ворот моего платья, пытаясь добраться… куда, до груди?

Представив, как буду выглядеть в разорванном платье — у меня ведь не было с собой другого наряда — я горько всхлипнула, с какой — то обречённой покорностью признавая, что многолетняя нищета всё же оставила на мне свой след. Беспокоясь о сохранности своей жизни, я не могла не беспокоиться и о том, в чем буду одета, если жизнь мне всё же сохранят.

Но… кажется, что- то изменилось.

Услышав мой всхлип, МакГрегор замер — и немного отстранился.

Так, что теперь только его жесткая борода немного покалывала кожу моего лица — и только.

Прости, — прохрипел оборотень, с неохотой выпуская меня из своих рук. — Прости, девочка.

Я. сделав несколько шагов назад, осторожно кивнула — не решаясь делать больше никаких движений.

— Мы выезжаем, — сообщил МакГрегор, глаза которого по — прежнему были желтыми — звериными. — Ты поедешь с Монро.

— А можно мне ехать на отдельной…

— НЕТ, — рыкнул оборотень, не дав мне даже договорить фразу. Ощерившись, он опять скупо повторил: — Поедешь с Монро. Это не обсуждается.

— Как скажите, — кивнула я, старательно сдерживая внезапно набежавшие слезы.

МакГрегор махнул рукой в сторону поляны, где остался наш лагерь.

Иди.

Я подумала, что он собирается идти вместе со мной — ведь пусть и не на одной лошади, но мы должны были ехать в одном отряде… Однако супруг остался на своем месте — и лишь буравил меня тяжелым звериным взглядом, не переставая тяжело дышать.