Суженый, или Брак по расчёту

Но всё-таки то, что начала издавать скрипка, оказалось неожиданным. Ксении потребовалась вся её выдержка, чтобы не улыбаться. Это не было ужасно, это было по-детски просто. «Чи-жик, пы-жик, где ты был?» – слышалось Ксении в незамысловатом мотиве. При этом выражение лица принцессы было трагичным: брови сведены к переносице, в глазах – вселенская печаль. Пальцы подрагивали, даже всё тело вибрировало в такт музыке. «На Фон-тан-ке вод-ку пил» – домучила скрипка.

– Ну, как тебе?

– Что-то есть, – Ксении пришлось сплагиатить коронную фразу Дэниэля.

На более развёрнутый ответ у неё не хватило фантазии. Но Вивате оказалось достаточно и этого. Она просияла. Аккуратно положила скрипку на полку и вернулась за стол.

– Я понимаю, что моё искусство камерное. Не для всех. Только для тех, кто со мной на одной волне, как вы с Дэниэлем, – она распечатала большую шоколадку, разломила, и  протянула половину Ксении.

Они обе взялись за антидепрессантное лакомство с энтузиазмом. Беседа опять сошла на нет, но было достаточно и щебетания птиц, доносившегося с улицы. Здесь, на солнечной веранде, окна которой выходили в парк, особенно хорошо ощущалось робкое зарождение весны.

Принцесса нарушила молчание неожиданной фразой:

– Вы подходите друг другу, – сказала с такой интонацией будто благословила. – Только, прошу, не предавай его. Дэниэля и так часто предавали близкие люди.

У Ксении сразу всплыли в голове газетные статьи.

– Имеешь в виду его мать?

– Да, её в первую очередь. Не представляешь, какой взбалмошной была Люсьена. Любимица публики, талант, но ей было плевать на собственного сына. Говорят, таскала его с собой в театр с трёх лет. Привозила на спектакль, и после окончания могла уехать с каким-нибудь ухажёром, забыв о Дэниэле. А он всю ночь бродил по пустым коридорам и засыпал где-нибудь в подсобке в окружении старых декораций.

У Ксении сердце сжалось, когда представила, что должен чувствовать малыш, забытый матерью, которая предпочла ему очередного воздыхателя.

– Поэтому Дэниэль такой закрытый – не доверяет никому, – взгляд принцессы сделался серьёзным. Она неожиданно показалась Ксении не такой и юной. – Даже тебе не раскрыл тайну своих глаз.

Вивата задумчиво поводила пальцем по краю пустой чашки. Ксюша взяла чайничек и налила немного душистой жидкости себе и хозяйке.

– А я знаю. Знаю, почему у него глаза разные. Это ужасно, – грустно выдохнула Вивата.

– Почему? – у Ксении холодок побежал по спине. В висках застучало. Неужели Вивата действительно знает ответ на вопрос, который мучает уже несколько дней. И почему этот ответ заставляет принцессу болезненно морщиться?

– Я нанимала частного детектива. Хотела, чтобы он нашёл разгадку тайны. Не из любопытства. Просто надеялась, это поможет лучше понять Дэниэля. Оказалось, слухи, которые гуляли тридцать лет назад, имеют под собой основание. Люсьена действительно травила ещё не рождённого сына.

Ксения аж подпрыгнула.

– Не специально, конечно. Ей просто было наплевать, какое действие окажет на ребёнка зелье, которое она принимала, чтобы быть на сцене неотразимой. В театральной среде ходят слухи, что существует особый стимулирующий препарат, какой-то допинг с мистическими свойствами. Человек, который его принимает, получает власть над душами зрителей. Его игра заставляет сходить с ума, рыдать и смеяться, любить и ненавидеть. Этот препарат готовила ей сестра Нора, она прекрасно разбирается в зельях.

Нора? Та самая тётушка Нора? Добродушный словоохотливый колобок? Да она же обожает своего племянника. Ксения верила в эту версию с трудом. Хотя то, что Нора могла интересоваться темой зельеварения, частично было похоже на правду. Однажды из уст Тамары прозвучала фраза про отворотное зелье. Эх, надо бы как-то вызвать её на откровенный разговор.

– Вот поэтому Дэниэль и родился такой – с разными глазами. Это побочный эффект отравы. Некоторые считают, что его необыкновенный режиссёрский талант тоже следствие того препарата. Но я в это не верю. Он же вырос в театре, пропитался атмосферой, и у него чуткая душа, тонкое понимание психики, поэтому и ставит такие спектакли, что зрителей будто жжёт огнём, – Вивата сделала несколько глотков и подняла на Ксению глаза: – Тебя на его спектаклях трясёт? Меня аж до помутнения в голове.

Ксюша уткнулась в чашку. От спектаклей, может, и нет, а вот от его прикосновений ещё как трясёт, и жжёт огнём, и туманит голову.

Вивата проводила Ксению до такси. Прощались они тепло.

– Рада, что теперь будем видеться часто, – улыбнулась принцесса. – Доктор разрешил мне с завтрашнего дня ходить на работу.

Такси несло к особняку Дэниэля, а Ксения думала, можно ли считать задание босса выполненным. Вивата выздоровела, а значит, срок, отведённый режиссёром на решение проблемы, истёк. Скорее всего, принцесса больше не будет открыто проявлять свои чувства, и со стороны будет казаться, что она избавилась от своей болезненной влюблённости. Но Ксения понимала, что если оставить всё как есть, Вивата ещё долго будет страдать. Выбросить из головы мысли о Дэниэле не так-то просто, это она уже испытала на себе.