Сва. Небесная птица

Мысли были заняты предстоящим вылетом, и потому видение сказочной птицы мало удивило меня. Ну, бывает, примерещилось. Как в детстве, когда видишь в облаках воздушные замки и сказочных драконов. Тут же превращающихся в распластавшихся в прыжке богатырских коней.

Но так продолжалось только до того момента, когда оба сияющих глаза призрака не раскрылись. Обнаружив на темной земле махонькую комаху, то есть – меня…

Ощущение чужого взгляда более чем странное. Удар непонятной Ментальной Силы. Нечто, проникшее в душу и высветившее все её закоулки. Я чувствовал себя так, словно попал в перекрестие прицела пушки и невольно передернулся. Вы когда-нибудь чувствовали, на себе, продолжение визирной линии от вражеского оружия? Пусть в реальной жизни, это продолжается всего мгновенье. Кто после остался в живых, меня поймет.

Взгляд Птицы опалил сознание, но в нем не чувствовалось зла. Скорее, это было любопытство. Что за козявка копошится на заснеженной земле? Что она может? Что чувствует? Постепенно, ощущение огненного взгляда ушло. Вместе с ним, исчезло и видение огромной птицы. Все вокруг было прежним. Я – нет. Уверенность в этом пришла из ниоткуда.

Комиссар и политрук полковой эскадрильи – башкир. Старый Коммунист, с именем Интернационала – Альфред. Уже мерз от утреннего холода и ничего не заметил. Я молчал. Выскажешься, а потом попадешь в цепкие руки полкового эскулапа. Лучше молчать. И все-таки, что это было? Галлюцинация, нечто вроде самогипноза? – сознание цеплялось за привычные термины, – или просто почудилось от напряжения чувств перед вылетом? Но я Ошибался. Как покажет время – абсолютно и полностью.

Моторы прогреты и техники торопливо укутывают их теплыми чехлами. Мы, летчики, в полной боевой готовности стоим у машин. Прикрывая немеющие лица, от тянущего с востока – холодного ветра. Погода здесь для меня совершенно непонятная. Вроде бы нет мороза, а зябко. Наверное, от повышенной влажности. У нас в Сибири все по другому. В эту пору морозы достигают градусов двадцати – двадцати пяти и снег по колено. Здесь даже снега настоящего нет, особенно по полям. Лишь кое-где нанесло ветром грязные сугробы в колках и рощах.

– Ну что, богатырь свет Романович? Дадим фрицам прикурить в историческом месте, дружно, без свар и котор¹? С легкой иронией в голосе и в задумчивой полуулыбке, обращается ко мне Мухаметзянов. Его фигура смутно вырисовывается на фоне светлеющего востока. Альфред зябко кутается в офицерский полушубок. Видно – простыл старик. Когда три дня назад, вытаскивали из оврага, изломанное тело – Вальки Татаринцева. Не спит, беспокоится. Как пройдет штурм моторизированной колонны. Которая, по данным разведки, уже должна выходить из Еленовки. Ее мы обязаны разгромить. Девяткой Чаек – нашей эскадрильи.

– Справимся, Товарищ Комиссар. Не в первый раз! – нарочито уверенно отвечаю я. Смущенный тем, что политрук назвал меня богатырем, да еще по отчеству.

Виновницей такого обращения ко мне, стала моя вчерашняя, краткая – лекция. Спонтанно прочитанная в столовой. После ознакомления с картой местности. Мы знали. Утром, на рассвете, эскадрилья будет работать в районе Еленовки. Расположенной на берегу, неприметной речушки – Кальчик.

Тогда, я считал, что хорошо знаю и понимаю историю. Поэтому безбоязненно рассказал ребятам, что это современное название реки. Что семьсот лет назад эту речку называли – Калкой. Именно возле нее состоялась, в – Тысяча двести двадцать третьем году, историческая битва. Первое столкновение русских войск с татаро-монголами. В той битве русские дружины потерпели сокрушительное поражение.

Неожиданно для меня. Все три находившиеся в столовой эскадрильи полка, заинтересовались моим рассказом. По просьбе присутствующих, мне пришлось встать за импровизированную трибуну и подробно рассказать о событиях семи вековой давности. Лекция увлекла меня самого и забыв стеснительность, я разговорился. Тем более что по глазам пилотов видел, что они искренне переживают перипетии давнего сражения.

Сперва, я кратко охарактеризовал политическую ситуацию среди Русских княжеств. Потом описал, вынужденный союз того времени, с половецкими ханами. Не умолчал и о не утихающих княжеских дрязгах. Роковым образом сказавшихся на исходе сражения и судьбе Русской Земли. Под конец повествования, мой старый друг – Сашка Мальцев. С которым, полтора месяца назад, мы вместе прибыли в полк. Не сдержал эмоций и вскочив с табурета, в сердцах швырнул на пол, свой – кожаный шлем. Всех потешив и развеселив. Он заорал: – Черти бы побрали, этого Мстислава Киевского! Помог бы Удалому Князю со своей дружиной. Смотришь, и не было бы трех веков Татарского ига!

– Может и не было бы, Саша, что вряд ли – сопереживая другу, честно ответил я.

– Поражение в битве ничему не научило княжеское сословие. Русские князья по-прежнему продолжали драться меж собой, интриговали. Каждый старался захватить себе удел побогаче и место получше. Хватали, все что могли, доказывая свое положение согласно Лествичного права. Когда чувствовали за собой силу, то и вопреки ему.