Свадьба Аманды

И мы на цыпочках прокрались к двери, шикая друг на друга, чтобы никто в комнате не услышал, что мы затеяли. Выскользнули наружу, прикрыли дверь и, давясь от смеха, скатились по ступенькам.

На улице не было ни души, только высокие викторианские дома нависали с двух сторон. Я первой бросилась на землю, потом улегся и Фрейзер, голова к голове, чтобы силуэты ангелов получились симметричные. Снег был не слишком глубокий, и вскоре под нами зашуршал гравий, а мы лежали себе, мокли, мерзли, умирали от смеха и смотрели на холодные, холодные звезды.

— Чепуха все это, да, Мел?

— Это как снег, — отозвалась я глубокомысленно. — Выглядит великолепно, а на деле — одни собачьи какашки и гравий внизу.

Фрейзер расхохотался:

— А еще холодно и сыро.

— Но если не попытаться…

— Никаких ангелов не получится! — закончили мы хором.

Мы полежали еще некоторое время, а потом сообразили, что нас вот-вот могут хватиться. К тому же мы уже не чувствовали своих тел и решили вернуться назад, пока не умерли от обморожения.

Фрейзер, облаченный в один из моих смехотворно маленьких джемперов, помог мне приготовить кофе, и мы понесли чашки в гостиную. Один только Энгус удивленно посмотрел на нас, остальные слишком упились, чтобы следить за временем. Настроение у компании изменилось: все наперебой несли пьяную задушевную чушь.

Потягивая виски, я как в тумане воспринимала происходящее, погрузившись в свои мысли, из которых меня лишь время от времени выуживали, чтобы о чем-нибудь спросить или заручиться моей поддержкой. Алекс вылез с предложением поиграть в «крути бутылочку». Краем уха я услышала, как кто-то брякнул что-то про свадьбу и про дым, и все дружно на него зашикали. Я тихонько рассмеялась.

В конце концов Нэш взглянул на часы и объявил:

— Уже не могу разобрать, что показывают стрелки. Значит, пора по домам.

Он поплелся к телефону, чтобы вызвать такси. Не помню, сколько времени я целовалась, прощаясь, а потом махала всем вслед. Энгус крепко обнял меня. Фрейзер пытался отказаться от пиццы, которую Алекс пихал ему со словами, что это для его невесты — она ведь ушла голодная; в итоге Фрейзеру пришлось сдаться. С улицы ворвался порыв ледяного ветра, когда я поцеловала Фрейзера. Его волосы были все еще влажные от снега.

Наконец я вернулась в комнату и обозрела учиненный разгром. Сплошь пепельницы и пустые бутылки; кажется, мы выпили все спиртное, что нашлось в доме. Зевнув, я поплелась на кухню — разгребать авгиевы конюшни. Там меня поджидало потрясение, и не одно, а целых три.

Потрясение первое: вместо кухни я вошла в сушильный шкаф.

Потрясение второе: я, видимо, крепко перебрала, поскольку начисто забыла, что у нас есть сушильный шкаф.

Потрясение третье: в сушильном шкафу целовались Алекс и Фран.

Глава пятнадцатая

Пошатнувшись, я отступила и ухватилась за стенку. Алекс меня не видел, а вот Фран заметила. Ее темные глаза расширились от ужаса, и она пихнула Алекса в плечо.

— Ну чего? — протянул он недовольно.

Фран указала на меня, и Алекс обернулся.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я стояла в оцепенении: казалось, на меня обрушился ледяной водопад, от которого свело горло, замерло сердце, окаменел желудок. Я отступила еще на шаг. Надо было что-нибудь сказать, но я не могла сообразить, что именно. Все, на что меня хватило, — это таращиться, как персонаж из старого мультика про то, как муж пришел домой, открыл шкаф и обнаружил там любовника жены. Оказывается, в этом нет ничего смешного.

Наконец у меня вырвался писк, совершенно не похожий на мой нормальный голос:

— Вон!

Алекс вывалился из шкафа, трезвея буквально на глазах.

— Да, Фран, пожалуй, тебе лучше уйти. Мелани… — Раскинув руки, он двинулся ко мне. — Мелани, что я могу сказать? Я… поверить не могу… раньше никогда… выпил много…

Я была не в силах слушать его.

— Вон! — закричала я снова. — Убирайтесь! Оба! Проваливайте! Пошли вон!

Развернувшись, я бросилась в свою комнату и повалилась на кровать. Хотелось плакать, плакать, плакать — пока не сморит сон… Или же обдумать все как следует, но с этим были проблемы — выпитое вино и шок дали знать о себе, поэтому я просто отрубилась.

Проснулась я часов в пять утра, дрожа от холода. Я лежала на кровати и — как машинально отметила — на двух пальто. Воспоминания о случившемся накрыли меня, точно темное облако. Я забралась под одеяло в надежде согреться, но сообразила, что хоть и стучу зубами, холод тут ни при чем. Попробовала обдумать случившееся — и поняла, что не хочу, не хочу, не хочу. Все, что лезло мне в голову, — это как они исчезли… Наверное, смеялись надо мной до упаду. Одно маленькое утешение: хотя бы без пальто их спровадила. И тут я заплакала. И не могла остановиться.

Я проплакала весь день.