Свадьба Берсерка

— Ольвдан, — смело сказала Рагнхильд. — Конунг Ольвдан — вот мой отец. И ты напрасно думаешь, что это я подожгла твой дом, ярл Харальд. Я сижу здесь под стражей уже много дней. Воины, которых ты поставил охранять мою дверь, могут это подтвердить. А сейчас я должна оплакать мою сестру, которая умерла из-за меня. Не сделай я той глупости, ты не стал бы продавать моих сестер в рабство, а Ингрид не захотела бы убить себя. Вот моя настоящая вина — а не та, которую ты мне приписываешь.

Убби тоже метнул взгляд в сторону своей жены. Сказал громко:

— Я понимаю, ярл, что ты хочешь найти виновного. Но ты торопишься — и обвиняешь невинную женщину. А между тем настоящий предатель где-то прячется. Может, он как раз сейчас собирается сбежать из Йорингарда. Или уже сбежал…

— Почему ты не проснулся, когда тебе стучали в дверь, Убби? — спросил Харальд, не отводя взгляда от Рагнхильд.

Хирдман шумно выдохнул и сделал несколько шагов, заслонив жену от его взгляда.

— Потому что мой свадебный пир случился сразу после похода. Потому что прошлую ночь я не спал — занимался новой женой… и сегодня меня сморило. Да еще выпил эля. Я даже не помню, что за мной прибегали. Парни, надо думать, сюда не вошли, просто стучали в дверь. Вот я и не проснулся.

— Выйди, — тихо сказал вдруг Харальд. — Я хочу поговорить с Рагнхильд.

Убби кинул здоровую ладонь на рукоять меча.

— Я не оставлю свою жену с тобой, ярл. Ты знаешь, что она теперь под моей защитой. И чтобы добраться до нее, тебе придется убить меня. Однако я скажу тебе вот что — ты заподозрил того, кого легче всего обвинить и с кем легче всего справиться. Но подтвердить свои слова ты не можешь. Докажи мне, что это Рагнхильд, и я…

Он вдруг замолчал, стиснув рукоять меча.

Харальд молча кивнул, признавая правоту Убби.

Кивнул, несмотря на то, что лицо Убби в его глазах уже высветило красноватое сияние — и обложили кровавые тени.

— Хорошо, — тягуче объявил Харальд. — Я поговорю с твоей женой здесь. И при этом не двинусь с места. А ты, Убби, отойдешь в сторону, чтобы я мог видеть лицо Рагнхильд, когда начну задавать свои вопросы… и слушать ее ответы. Но если мне понадобиться убить тебя, чтобы спросить твою жену кое о чем, я это сделаю. Я ярл, эта крепость принадлежит мне. И если я хочу спросить свободную женщину о том, что она знает о двух убийствах, я в своем праве. В этом мне никто не может отказать — никто, даже ее муж.

— Двух убийствах? — ошарашено спросил Убби.

— Двух стражников, стоявших у хозяйской половины, зарезали в эту ночь, — ответил ему кто-то вместо Харальда.

Голос прозвучал сзади, из-за спины — и Харальд обернулся, тщетно пытаясь стереть с лица яростный оскал, вылезший сам собой.

Хотя уже узнал голос Свальда.

Брат стоял на пороге опочивальни. Лютый взгляд Харальда он встретил, не дрогнув. Обронил:

— Ингрид умерла. Я все думаю — как все сложилось бы, не пойди я в ту баню?

— Эта девка была бы жива, — бросил Харальд. — И стражники тоже. Тот, кто это сделал, не хотел твоей смерти. Никто не стал бы поджигать дом, пока ты там. А значит, Ингрид не выпила бы зелье.

Он снова развернулся к Убби, выдохнул:

— В сторону. В сторону, Убби — или я тебя прикончу. И все равно посмотрю в лицо Рагнхильд.

— Ярл в своем праве, — спокойно сказал Свальд от порога. — В Сивербе, в имении моего деда, тебя уже считали бы сообщником, Убби. Воины сейчас стоят вокруг женского дома. Они хотят знать — и они имеют на это право — кто убил их товарищей посреди ночи, в крепости, которая стала их домом на эту зиму. Когда войско уже вернулось из похода. Когда нет врага, который бы нападал.

Убби тяжело выдохнул, сделал шаг в сторону. Предупредил:

— Но я не позволю к ней прикоснуться, ярл. Она моя жена.

Харальд ощутил, как задираются вверх углы оскалившегося рта. Все вокруг светилось красным — и он не успел удержать слова, которые сами сорвались с губ:

— Я бы на твоем месте стыдился этого, Убби.

Тот побагровел, задышал учащенно. Но промолчал.

Харальд смотрел на Рагнхильд, сейчас высвеченную красноватыми переливами, горевшими у него перед глазами. Та смотрела испуганно, тревожно…

Но страх был напускной, он чувствовал это. И покрывало, которым она прикрывалась, вроде бы случайно упало с одной стороны, приоткрыв округлость груди под тонкой рубахой. И глаза были расширенны слишком старательно. А рот приоткрыт ровно настолько, чтобы безупречный овал лица не исказился…

Белоснежные волосы Рагнхильд отливали для него сейчас кровью, разведенной в воде.

Харальд помолчал, решая, с чего начать. В уме, затуманенном яростью, мелькнуло — нужно вывести ее из себя. И следить за ней. Смотреть. Он не может обвинить жену своего хирдмана, не имея доказательств. Войско не поймет, люди не поверят…

К тому же он сам не уверен до конца, что его дом подожгла именно Рагнхильд — не сама, конечно, а руками своего сообщника. Или сообщников.

Харальд глубоко вздохнул, сказал протяжно:

— Кто те люди, что толклись возле твоего оконца по вечерам, Рагнхильд? И кто зарезал стражников по твоему приказу?

Его слова о людях возле оконца она выслушала, не дрогнув. Вскрикнула: