Свадьба Берсерка

Вместе с воинами внутрь заскочили три рабыни. Подошли поближе, поглядывая с любопытством то на нее, то на кровать, где блестело золото.

— Добрый вечер, — торопливо сказала Забава. Добавила: — Идти в баня.

И заковыляла к сундуку с шелковой одеждой, после ухода Кейлева так и оставшемуся открытым. Выбрала платье не такого яркого оттенка, как остальные — темно-зеленое. Нашла рубаху к нему, желтоватого шелка.

Потом прихватила плащ из своего сундука, принесенного с корабля, отыскала кусок холста, чтобы вытереться. И вышла, стараясь хромать поменьше…

За дверью поджидали стражники — и среди них стоял один из ее братьев, Болли. Тут же подхватил ее на руки, вместе со всем тряпьем. Сообщил:

— Ярл велел отнести.

Забава сжалась у него на руках. Сказала, когда Болли поставил ее на землю перед невысокой постройкой:

— Благодарю, брат Болли.

Он важно кивнул в ответ.

Поспешно моясь в бане, Забава все вспоминала слова Харальда. Что рано или поздно ему предложат какую-нибудь деву Нартвегра. Чтобы место рядом с ним не пустовало.

О том, что предложат-то предложат, а мог бы и сам отказаться, Забава даже не подумала.

Потому что так оно и должно быть. Если она сама хочет только в постели с ним валяться, ничего больше не делая, то нечего и жаловаться, когда мужик начнет подумывать о настоящей жене. Такой, чтоб за делами приглядывала, рядом во всем была.

Место рядом с ним. Не только на пирах, но и во всех делах.

То, что оно ей не по плечу, Забава знала. Верно говорят — не в свои сани не садись…

А Харальд ее звал именно туда. В чужие сани.

Вот Рагнхильд со всем этим справилась бы, мелькнула у нее мысль.

И никогда ей не стать такой, как Рагнхильд. Даже если она вся золотом обвешается, все из шелка себе пошьет, вплоть до сапог.

Но при мысли о том, что Харальд рано или поздно заведет себе кого-нибудь вроде Рагнхильд — за домом смотреть, на пирах рядом сидеть — внутри у Забавы что-то сжималось. Упрямо так сжималось, отдаваясь тупой болью внутри и заставляя стискивать зубы.

Я хоть попробую, думала она, торопливо растирая себя куском жесткой холстины, смоченной зольным раствором — а следом обливаясь водой. Хоть попробую, а там…

Отступить и отказаться никогда не поздно.

Волосы она спешно просушила прямо над каменкой, в бане — и снова при этом пропотела. Пришлось ополаскивать тело больной рукой, здоровой придерживая на голове скрученные волосы.

Рука со стороны раненого плеча вверх поднималась с натужной болью, хоть и двигалась свободно…

Рабынь, тихо мывшихся в углу, Забава тревожить не стала. Закончив, бросила им через плечо:

— Мыться совсем, приходить потом.

И побежала в предбанник одеваться.

За дверью опять ждал Болли с охранниками. И ее снова понесли на руках. Забава по пути думала о том, что надо бы к Красаве заскочить, проведать, как она там — но сегодня не получиться. Из-за пира, из-за того, что место рядом с Харальдом не должно пустовать…

Мысль об этом вызвала у нее легкое смущение. Почему-то. Выходило так, словно ради Харальда она позабыла о Красаве. Хоть умом и понимала, что сама Красава за сестру ее никогда не считала.

И все же слабая тень стыда жалила изнутри. Красаву-то Харальд чуть не до смерти запорол. И ни за что, за одни слова глупые…

Надо думать о другом, решила Забава. О Харальде. У него тоже кругом одни беды. И чудовище это, краке, которое, чтобы завлечь его в море, сманивало туда ее. И походы постоянные, шрамы на теле. Зверь серебряный, что в нем живет, через кожу иногда проступает. Темная напасть, которая на него напала уже дважды — и всякий раз глаза гасила…

Все у нее выходило как-то неловко, второпях. И волосы, которые Забава расчесала, вернувшись в опочивальню, вдруг оказались влажноватыми, а под гребнем слиплись в пряди, вместо того, чтобы рассыпаться по плечам. И шейная гривна давила на плечи, вызывая ломоту в ране.

И рана виднелась в слишком широком вырезе рубахи — красноватая, с побуревшими от крови нитками, идущими грубыми стежками.

Под конец Забава просто скинула волосы на это плечо, прикрыв рану прядями. Гривну она все-таки сняла, чтобы не болело. И броши на лямки платья цеплять не стала — одна из шелковых полос, став тяжелой от золота, опять-таки надавила на кожу рядом с раной.

Зато надела браслеты. И пояс. Правда, едва Забава застегнула его на талии, он тут же соскользнул на бедра.

Она, глядя на это безобразие, только вздохнула. Не свалился, да и ладно.

Покончив с одеванием, Забава замерла посреди опочивальни. Может, Харальд уже приходил, чтобы сменить рубаху — пока она была в бане? И ушел, не застав ее?

Что теперь? Идти самой? Ждать?

Из-за стены уже начал доноситься гул голосов…

То, что следовало сделать, ее сестры успели выполнить за два дня.

И еще четыре дня Рагнхильд просто дожидалась возвращения Харальда.

А когда в крепости заблеяли бараны и завизжали свиньи, которых спешно резали на заднем дворе, поняла, что дождалась. Заходила по опочиваленке, размышляя.

Убби скоро явится. Или он придет к ней не сразу? В главном зале наверняка накроют столы, для вернувшихся с победой устроят пир…