Свадьбе быть, или смертельный полет грифона!

— Я знаю, что вел себя отвратительно по отношению к тебе и мне нет прощения, — мужчина присел на край кровати и осторожно положил свою руку поверх моей. Пальцы дрогнули. — Аскольд, — ох, как сложно ему произносить имена ненавистной расы. — Твой отец многое мне рассказал, объяснил, — скривился князь. — И не могу отрицать его многовековую мудрость, — да у папы по части лекций твердая пятерка. Он одно время даже в Академии преподавал, натаскивал юные умы, но ведь сейчас Декран говорит о другом. — Ты… тебя нельзя принуждать, — у меня вытянулось лицо от удивления. — С тобой нельзя так, как с остальными. Ты другая. А я, — горько хмыкнул мужчина. — Слишком много причинил тебе боли. Я не знаю, — он взлохматил свои белые волосы, зарываясь в них пятерней. Даже не скривился от боли, ведь именно левое запястье сейчас выглядывало из его шевелюры. Пальцы второй здоровой руки были переплетены с моими. Я не сопротивлялась этому жесту. Горячая ладонь буквально согревала мою руку. — Лари я не знаю, как мне вымолить твое прощение. Я не знаю, как вести себя с тобой, чтобы не спугнуть, чтобы ты не закрывалась от меня и не прогоняла. Я не знаю, что такое любовь, — вздрогнула от этого признания. — Вернее я думал, что знал, но теперь не знаю, — путанно говорил он. — Когда ты сорвалась в реку, я не задумываясь, бросился следом. В тот момент совершенно не думал, что тоже погибну, но оставить тебя не смог. Это выше моих сил. Не знал тогда, что мой гарпий придет на помощь, а я хотел быть с тобой до конца, до последнего вздоха. Я всегда пойду за тобой, где бы ты ни была и если твой путь пропасть, то это и мой путь тоже.

— Декран я…

— Лари я понял только одно, — он приложил палец к моим губам, не позволяя его перебивать. — Я живу, пока ты дышишь. Мой гарпий живет, пока ты дышишь. Лари ты вернула мне моего зверя. И теперь я, кажется, начал понимать, что тогда накрутила Магдалена, когда запирала внутри моего гарпия, — я тех подробностей не знаю. — Эмоции. Ведь раньше я прекрасно справлялся без них. Единственное исключение, как мне тогда казалось — это Рената. Я думал, что любил ее, а на самом деле все это оказалось обманом, — да, я бы Ренату собственными руками удавила. — Ты же… с тобой я чувствую. Впервые за всю свою долгую жизнь я научился чувствовать, переживать, сожалеть и даже сострадать, — изумленно выгнула бровь. — Да, да и не смотри на меня так. Я прислушиваюсь к тебе, наблюдаю за тобой, твоими повадками, — говорит так, будто я какой-то подопытный кролик. — Делаю выводы. Да я даже к Магдалене обратился за помощью, чтобы она поработала с Замирой и ее подельниками и представь мое удивление, когда она не отказалась, — он сейчас говорит не как великий и ужасный князь, а как мальчишка, которому открыли глаза на мир вокруг. — Но главное даже не это. Ты меняешь меня, вернее уже изменила и мне это нравиться. Мне нравиться заботиться о тебе, наблюдать за твоими делами. Да даже мой народ полюбил тебя.

— Я же грифон, — скептически напомнила ему.

— Это самая незначительная вещь для меня.

— Но ты ведь сказал, что ноги грифона в твоем княжестве не будет.

— Но, тем не менее, твоя ножка пробралась в самое сердце гарпия, — улыбнулся он, поглаживая мою ладонь пальцем. Я скучала по нему. — Лари ты нужна мне не из-за того, что вернула мне чувства, эмоции, моего зверя, а потому что без тебя я больше не смогу. Ты нужна мне любой, будь просто человеком, или тем же грифоном, — у меня на глаза навернулись слезы. — Не знаю, когда ты настолько глубоко пробралась в мою душу, но без тебя я не представляю своей жизни. Я знаю, что эгоист и собственник, но по-другому не умею.

— Ты непостоянен и не последователен, — тихо всхлипнула я, переваривая только что сказанное.

— Лари, я буду всем миром для тебя, если ты позволишь. Мне не важна твоя родословная. Для меня важна ты, как человек, как грифон, как личность. Ведь именно тебя я полюбил за то, какая ты есть. Я даже уже… ну практически уже примирился с мыслью о том, что породнюсь с твоими сородичами, — конечно, это аргумент. Хотя он ведь действительно принимает у себя в Замке кучу грифонов, переступив через свою ненависть и неприязнь. Он оставил в живых моего брата, хотя сначала и хотел казнить. — Лари я люблю тебя, — он подался вперед и взял мое лицо в свои ладони, смотря на меня взглядом влюбленного безумца. — Я так люблю тебя, что замирает дыхание, — шокирована ли я? Несомненно. Ведь я даже не надеялась на то, что он меня все-таки полюбит. Да, сначала эта непонятная тяга ко мне, потом элементарное мужское любопытство разгадать загадку под именем «Илария», а после моя беременность — все это подтолкнуло его к тому, что я должна быть рядом. Я стала его обязанностью, ведь под сердцем ношу его наследника. Но любовь? Даже мечтать себе запрещала, что он меня полюбит. — Не плач, — горячие слезы продолжали катиться по щекам. Он стер большим пальцем руки эти безобразные дорожки. — Я не хочу, чтобы моя княгиня плакала.