Свадьбу делать будем?

Вечный подросток, вечная девочка Лиза – без возраста, без обид, без тайн и секретов, всегда готовая к радости, причем радости тоже простой, наивной, родом из детской… Так и жила она свою жизнь без своей жизни – на посылках, на обочине чужих жизней, ошиваясь по чужим домам и чужим судьбам, с вечным пенталгином в сумке и апельсинами для чужих детей.

И никому не интересны были ее маленькие житейские истории («потом расскажешь, Лиза!»), ценилась острота ума – и здесь Лиза уступала (в остроте, в смысле), сильна была другими качествами – беззаветной преданностью и высоким служением дружбе, чужой любви – и нельзя сказать, что это не ценили – ценили, конечно.

«Потом, потом расскажешь, Лиза, лучше послушай!..»

И никто не умел слушать так, как умела Лиза – светясь от счастья, пожирая глазами рассказчика, готовая, если попросит, отдать за него жизнь!.. Потому что это действительно было счастье, которое не всегда выпадало Лизе: ведь не все можно говорить при детях, правда? А Лиза пожизненно почему-то числилась в младшей группе.

Нет, один секрет у нее все же был – те самые фотографии на память (на какую память?!), которые тайно хранила Лиза, где она невеста, а Серега жених – жених ряженый, да не суженый… В общем, выпал Лизе единственный случай сыграть главную роль, и больше главных ролей в ее жизни не было.

Но после свадьбы еще подружили немного и даже к родственникам мужа зачем-то съездили (родственники одобрили, кстати, и даже рекомендовали Сереге жениться на Лизе по-настоящему), по театрам походили, по парку погуляли…

А как-то раз даже на юмориста пошли – Лизе доставить удовольствие, ну не Сереге Буке же, брезгливому до простых радостей, – и так хохотали они с Лизой, ну Лиза – понятно, а вот Серега-то наш, высокомерный князь, чуть не помер от смеха – в буквальном смысле: с сердцем вдруг плохо стало – ка-ак кольнет!.. Потом отпустило, хвала богу.

Посмеялись, короче, и развелись.

И вот, если сопоставлять факты и время, то как-то так выходит, что именно после того свадебного кутежа у Лизы и Бука, после той ненастоящей свадьбы, Володя Драган полюбил свадьбы. И чужие, и собственные.

Женился часто, легко, невесты были все в его вкусе – пышнотелые, веселые, румяные, можно сказать, все на одно лицо – ну разницы никакой! Значит, дело было в самой свадьбе, надо думать, в самом веселье, гульбе. И гульба шла всегда по всем правилам, – то есть море гостей, тосты и все такое прочее.

Но была в женихе всегда какая-то печаль, какая-то неудовлетворенность, что ли, – то ли самой организацией свадеб, то ли еще чем-то. Иначе как же объяснить, что время спустя поступали новые приглашения – и гуляли новые свадьбы, и опять невеста – как сестра-близнец предыдущей!..

А вот у Бука и Лизы свадеб больше не было. И никто не сказал им, что та была их единственная свадьба и больше не будет. «Ну, давайте, дети, еще раз!» – нет, такого им не сказали.

И жених Серега, светлый князь, прожил свою жизнь один в своей двухкомнатной квартирке, полученной благодаря тому фиктивному браку с Лизой, так и не найдя себе жены – то ли равных не было (себе? Лизе?), то ли погряз в вопросах, на которых нет ответов (а у Лизы они были!)…

И чем дальше, все больше вспоминал он о Лизе – и как гуляли они по парку, и как смотрела на него Лиза, и как смеялись они тогда – до сердечной боли (и что это за боль такая была?..) – он больше никогда не смеялся так, несмешливый был человек, бука, колючка, кактус…

Счастье должно быть своевременным, потому что все остальное – это уже несчастье.

И полетели девяностые – все растворилось в катаклизмах: где, чего? Не до Лизы уже стало. Жизнь закрутилась, как волчок, завыла голодным волком, спасайся кто может, все врассыпную, рассредоточились, как в погоне (волки хватают отставшего, слабого), и неважны стали все эти изыски ума, и опротивели все эти сложности, и стали цениться простые вещи, коими так богата была простая душа Лизы… Не предал – друг. А предал – значит, не друг. Вот и вся правда.

Грянула свобода, и умные люди быстренько стали ставить высокие заборы, крепкие ворота и кодовые замки – в общем, стали крепче запирать двери, а Драган что сделал – а Драган рванул в Запорожье: зов предков не пустые слова. Там и стал генералом. А что? Высокий, статный, резкий, правду-матку так и рубит сплеча – генерал, да и только.

– И быть тебе генералом! – порешил атаман.

Сказано – сделано.

И на Драгана – человека, казалось бы, с чувством юмора! – тем не менее это произвело неотразимое впечатление, он вдруг понял, что, собственно, все к этому и шло. Генерал Драган. Звучит.

Заказал форму. Тоже легко. Форма шла ему безумно. И в чине генерала Вовчик вернулся назад.

И пошли уже генеральские свадьбы.

Жизнь человека делится на три периода.

В детстве мы ходим на дни рождения, в юности – на свадьбы, в зрелости – на похороны.

Третий период неожиданно вклинился во второй – то есть еще лето, а листья стали уже опадать.

Первыми приняли смерть на себя наши мальчики-операторы. Причем почти все пали в бою на одном участке фронта – по дороге от кафешантана к студии и обратно.