Свадьбы

Вернувшись от батюшки, участники переговоров подробно рассказали жене Филиппа Демидовича, как все было и какой в общем-то приветливый батюшка Павел и какая приветливая матушка Феодосия. Они угостили их вкуснейшим квасом с изюмом, угостили постными пирожками с капустой, поскольку, оказывается, до третьего спаса длится пост, пост кончается в субботу, и в субботу их обвенчают, а во время поста венчать запрещено. Еще батюшка с матушкой показали им карточки своих детей: один сын — инженер-технолог, а другой служит в армии. А сам батюшка выглядит совсем молодо, гораздо моложе матушки. Лицо у него благородное, глаза пронзительные. У него перед самым крыльцом вкопаны в землю турник и брусья: видимо, батюшка неплохой физкультурник. За венчание нужно платить прямо в церковную кассу, и берут недорого — всего десять рублей. Но, конечно, нужно будет еще дать батюшке и лично от себя. Виолетта Кирилловна, жена Филиппа Демидовича, с интересом слушала все это, шевеля по привычке тупым заячьим носиком, и приговаривала:

— Как интересно! Ах, как интересно!..

Виолетта Кирилловна работала массажисткой в одном из киевских салонов косметики, была натура эмоциональная и ко всему на свете проявляла восторженно повышенный интерес. Так что рассказ о батюшке Павле и матушке Феодосии чрезвычайно увлек ее.

Когда тема поездки в Гороховку была исчерпана, Таисия спросила Виолетту Кирилловну, не приходил ли в их отсутствие кто-либо из покупателей.

— Нет, Тая, никого не было, — ответила та. — Ах, зря ты проворонила того отставника. Никогда нельзя упускать первого клиента.

— Найдется другой, — ответила Таисия.

— Вряд ли сейчас найдется, — заметил Филипп Демидович. — Дома́ обычно с весны покупают.

— Ну, посмотрим. Еще сентябрь впереди, — сказала Таисия, хотя в душе сама понимала, что дело с продажей дома может заморозиться до следующей весны.

Уже с полгода в городке висело объявление о продаже ее дома. Сперва покупатели, что называется, валом валили. Но первая цена, назначенная ею, — 15 тысяч, сразу многих отпугнула. Таисия сбавила цену до 13-ти, потом до 11 тысяч. Тут с Севера приехал демобилизованный полковник и сразу предложил десять тысяч. Она поняла, что это верный покупатель, и, решив, что тысяча рублей для него не деньги, уперлась. Полковник являлся к ней ежедневно в течение двух недель. Он говорил: «Десять!» Она отвечала: «Одиннадцать!» Полковник перестал приходить. Таисия заволновалась, зачастила на центральную площадь в надежде «случайно» встретить его и, встретив, сказать: «Ну, пусть по-вашему. Пусть десять». Потом узнала, что он купил дом под лесом, и жутко переживала, потому что другие покупатели давали ей всего шесть-семь тысяч.

Поговорив о будущем венчании и о продаже дома, все решили отдохнуть после поездки. Молодые ушли в комнаты, Филипп Демидович, взяв кипу газет, устроился на раскладушке под яблоней. На другой раскладушке, под сливой, прилегла его жена, а Таисия, тоже с книгой, забралась в гамак, подостлав для мягкости старое ватное одеяло. И все молча занялись чтением.

Тут, видимо, настало время объяснить причину, побудившую молодых к церковному венчанию, а заодно и причину, побудившую Филиппа Демидовича Огурца принять живое участие в этом событии, учитывая его высокий пост на юридическом поприще.

Собственно говоря, никакой причины не было. Дело в том, что Поля Огурец, студентка Киевского университета (исторический факультет), и Андрей Секач, студент того же университета (юридический факультет), неделю назад самым нормальным образом расписались в одном из киевских загсов, после чего Поля Огурец стала Полей Секач, то есть наизаконнейшей женой Андрея Секача. Счастливое бракосочетание тоже отмечалось самым нормальным образом: в кафе «Маричка», в обществе восьмидесяти человек — родных и друзей новобрачных. Было все, как и должно быть: тосты, джаз, танцы и подарки. Отец молодого мужа подарил новобрачным официальную бумагу с гербовой печатью, разрешавшую строительство в городе Киеве двухкомнатной кооперативной квартиры. Полина мать, Таисия Огурец, подарила словесное обещание: полностью оплатить кооператив, после продажи собственного дома, и жить до гроба вместе с дочерью и зятем, помогая им в устройстве жизни и присмотре за будущими детьми. (До продажи дома Таисия Огурец намеревалась оставаться в городке Щ. и продолжать работать буфетчицей в столовой-ресторане.)