Свадьбы

- Вон ты откуда, инок Афанасий! Зачем тебя послали твои друзья, я догадываюсь. Только не время нынче подобно времени Нерона. На православных в Константинополе ныне гонения. Были аресты и казни… Однако за дело! Нам придется искать помощи у человека премерзкого. Людьми тот человек торгует, но уж если он пошел на сделку, не выдаст и не обманет. Имя ему Берека!

- Иудей?

- Охотнику за тайнами нет дела до рода-племени и вероисповедания, брат мой. Берека мне кое-чем обязан, и он не откажет в помощи, разумеется, небескорыстно.

- Я привез деньги и драгоценности.

- Берека деньги умеет добывать сам. От казаков он потребует какой-либо другой мзды.

Порошин вел беседу натужно. Он все еще никак не мог прийти в себя от изумления. Он в Константинополе, хоть города не видал толком, но ведь увидит. Город за стеною. Сама Византия за стеною!

- Не знаю, что попросит Берека, - сказал, - но казаки ни верою, ни правдою не поступятся.

- Берека знает, что просить. Он торговец, и запросы его не превысят разумного. Встречу берусь устроить завтра.

- Как мне выбираться назад?

- Паломники пробудут в городе три дня… Я помогу тебе заболеть. Ты отстанешь от своих. Пока наше дело будет вариться, “выздоровеешь”. А там я переправлю тебя…

- Отец Никодим, ты столько наговорил, что я хочу знать, где мне ждать в случае беды казачью чайку?

Отец Никодим задумался.

- Ты прав, брат мой! Загадывать на будущее в наши дни опасно… Слушай. В тридцати милях от Константинополя рыбачье поселение Акча… В одинокой сакле на самом берегу моря живет грек Константин. Придешь к нему в нужный день за час до заката. Скажешь: “Отец Никодим просит зажечь три свечи”. Этот человек на лодке отвезет тебя в море. В море будут ждать… - Монах вдруг улыбнулся. - На твоем лице, сын мой, нетерпение. О ненасытность знания! Жаждешь зреть руины Византии?

- Истинно, отче!

- Изживай в себе беса, имя которому любознательность. Однако ж быть в этом городе и не увидеть его древней красоты - тоже грех. Будь осторожен. Турки терпят поражения, озлоблены. Им всюду чудятся лазутчики.

“Да ведь как не чудиться?” - подумал Порошин.

Берека, седой, ветхий, сидел в пустой комнатенке за пустым столом, в потертом бархатном балахоне, на пальце серебряный перстенек, но с таким бриллиантом - корабль можно купить. Отец Никодим привел Порошина на глухую крошечную улочку, указал дом, но не пошел к Береке. Федору предстояло самому вести переговоры.

- Спасибо тебе, что пришел час в час, - сказал Берека Федору. - Садись.

Порошин сел на лавку у стены.

- Атаманы-молодцы хотят знать, когда падишах пожалует к ним в гости? Я совершенно бесплатно скажу тебе, сын мой, что Мурад и сам не знает, когда он пойдет на войну. У падишаха хандра. Но если атаманы-молодцы хотят знать, что думают о войне с казаками в Серале, это будет стоить не меньше двух тысяч пиастров. Дешево. Нынче все измельчало. Даже секреты.

В комнате стояла полутьма: окошко узкое, как бойница.

Федор снял пояс, кинжалом разрезал его пополам. Ту часть, где был жемчуг, положил перед Берекой.

- Здесь две тысячи?

- Не знаю. - Федор распорол пояс, и на стол посыпались жемчужины.

- О! - сказал Берека. - Ради такого жемчуга разверзнутся уста самого бостанджи-паши.

- Велика ли эта птица?

- Бостанджи-паша отвечает за порядок в империи, и он же играет в нарды с самим Мурадом.

Берека, любуясь, раскатывал по столу жемчуг. От кучки откатил в сторону пять жемчужин. Три отгреб к себе, две - к Порошину.

- Это нам за комиссию.

- Но…

- Мы заслуживаем больше. Возьми эти горошинки. В чужой стране пригодятся. Запомни: каждая стоит не меньше пяти лошадей, за хорошую лошадь просят сто пиастров - отдают за шестьдесят… А теперь поговорим о деле.

Берека хлопнул в ладоши. Отворилась дверь, спрятанная в степе, и в комнату стали заходить женщины, одна прекраснее другой. Они принесли канделябры, блюда, ковры, оружие, курильницу. Мгновение - и комната преобразилась. Бриллиант Береки, отражая огонь свечей, рассекал пространство длинными голубыми мечами. Древнее оружие мерцало со стены серебром, синий дымок тремя тонкими струйками тянулся, как паутинка, из курильницы. На полу ковер, низкий столик, на столе длинногорлые сосуды и подносы с едой.

- Раздели со мной трапезу, - пригласил Берека.

Федор поколебался, но сел-таки на ковер.

- Я не налыо ни себе, ни тебе ни капли, хотя вина, дремлющие в сосудах, благородны и не одуряют. Я не налью до тех пор, пока мы не закончим нашего дела. Ты боишься, что я попрошу от Войска Донского некоего предательства, а мне и нужно-то, чтоб казаки весь этот год караулили на сакмах, на тех дорогах, которыми татары возвращаются из набегов на русские земли. Ты удивлен? Берека, торгующий невольниками, просит перехватывать полон… А между тем я пекусь о себе: цены на мой товар стали так низки, что дороже переправлять его через море… Более того, я через верных людей подскажу казакам сроки набегов, лишь бы через вашу сеть не проходила рыбка.

Берека не сказал Порошину, что ему “товар” доставляли из Польши, другими дорогами.