Свадьбы

«Коля! Ты поспи и к вечеру приезжай к нам. Не забудь мешки, лежат в чулане. И как же теперь? Мы на юг хотели, а Ленчик приедет. Отменить юг?»

Есть он не стал, и спать ему не хотелось — уж больно муторно было на душе. Он сбросил форменную одежду, переоделся в старое, вышел во двор и огляделся, отыскивая себе какую-либо работу. Но никакой работы не нашел: все было ухожено во дворе, даже дрова на зиму они попилили и покололи с сыном на той неделе и загрузили в сарай. Он послонялся по двору, присел на козлы, стоявшие без дела у сарая, закурил. Солнце начинало припекать, от тумана не осталось и следа. Небо заголубело, воздух стал стеклянно-чистым, и осенний день пустился наливаться летней жаркостью.

Николай докурил, пошел в сарай и выкатил к крыльцу мотоцикл с коляской. Затем начал выносить из чулана и складывать в коляску сложенные вчетверо мешки.

2

Огороды нарезали горожанам в северной части городка, на самой его окраине, и они узкими полосками сбегали по некрутой покатости к реке.

Николай провел мотоцикл по стежке меж двумя полосками и въехал, уже по вскопанному, на середину своего огорода, где высокой кучей была насыпана выбранная картошка.

Аленка первой бросилась к нему:

— Папка, папка, смотри, я быстрее бабушки подбираю! Она корзинку, а я две!..

Косички у Аленки растрепались, глаза блестят, блестят и зубы на загорелом, измурзанном лице, и вся она полна радостного волнения, что вот она не просто девочка Аленка, папина и мамина дочка, а уже помощница, не отстает от взрослых.

— Молодец, — сказал он дочке, слезая с мотоцикла. — Так и надо.

Надя и Толик тоже бросили копать, вонзили в землю лопаты. И мать Николая, Евдокия Семеновна, поставила корзину, разогнула спину. Лица у всех горели огнем, у Толика по голой бронзовой спине текли ручейки пота. И не удивительно: вон какой кусище с утра махнули! Толик сразу сел на ворох сухой ботвы, потянулся к бидону с водой. Совсем упарился парень. Телом-то он здоров, и самый рослый в своем девятом классе, а к физической работе не очень-то приучен.

— Ты почему так рано? Мы тебя к вечеру ждали, — сказала ему жена. — По-моему, ты не спал.

— Ладно, — махнул он рукой.

— Ну что за глупости? Неужели бы мы сами не справились? — Надя развязала косынку, недовольно встряхнула ее и снова набросила на голову. Была она невысокая и худенькая, сын на две головы перерос ее, и Аленка в свои десять лет почти догнала мать.

— И хорошо, что подъехал, а то бы мы и поесть не вспомнили, — сказала Евдокия Семеновна. — Пойдемте ополоснемся в реке да пообедаем.

— Идите, я поел, — сказал Николай, не желая ни есть, ни идти к реке.

Он взял из коляски мешок и начал сгребать в него картошку. Евдокия Семеновна с Толей и Аленкой пошли к реке, а Надя осталась возле него.

— Коля, что случилось? — спросила она.

— Ничего. А почему ты спрашиваешь? — ответил он.

— Неправда, ведь я чувствую, — сказала она.

— Ты всегда чувствуешь, — натянуто улыбнулся Николай. И объяснил: — Поездка паршивая была. Туман всю дорогу, а в Гомеле с дежурным схватился.

— И все? — удивилась Надя. — У нас тоже большой туман был. Ну как, по-твоему, хорошая картошка?

— Нормальная, — сказал он, ставя на землю мешок.

— А мы с мамой считаем, в прошлом году лучше была. — Надя с первого дня замужества называла Евдокию Семеновну «мамой». — Ну ладно… — сказала она и ушла к реке.

Брат Ленчик (для других он Леонид Васильевич, а для своих и теперь Ленчик) не раз говорил: «Бросьте вы с огородом возиться, картошки в магазинах хватает. Не хотите с сумками таскаться — закупите с осени, и будет в погребе лежать». А мать отвечала: «Такой в магазине не купишь, у нас свой сорт выведен. Да и как можно от огорода отказаться?» Срабатывала сила привычки. Еще в голодную пору войны нарезали им эту полоску у речки, и полоска исправно кормила и выручала их в тяжелые времена. Вот и привыкли к этому клочку земли, стал он как бы родным. И не в тягость он, не в обузу, нет. В этом есть своя особая прелесть: готовиться к посадке, вспахать, удобрить землю, потом сажать, окучивать, полоть. Видеть, как всходят растения, зеленеют, идут в рост, зацветают. И ты все время присутствуешь при этом, ты участник разумного цикла работ.

Картошка была хороша: крупная, розовая, без червоточинки. И уродила славно: судя по тому, что уже выбрали, полоска даст пудов восемьдесят. Зря Надя с матерью считают, что в прошлом году была лучше…

Николай специально старался думать о картошке, о приезде Ленчика, о его переводе на Север. Специально, чтобы отогнать от себя мысли о женщине в стоптанных туфлях и замызганном плащишке.

Он взял у Нади лопату, стал копать вместе с Толиком. Теперь за ними подбирали трое: мама, Надя и Аленка, и дело пошло быстрее. Правда, день разгорелся сухой и жаркий, солнце пекло во всю ивановскую. Но от реки несло спасительной влажной свежестью, остужавшей жару, и жара почти не ощущалась.