Свадьбы не будет

– Толя, с вашей внешностью вы обязательно должны играть на сцене.

– Где ты, правда, работаешь? – не отставал журналист.

– Надя угадала, – смущенно улыбнулся тот. – Я в нашем драматическом театре служу. Но во втором составе, про Гамлета не мечтаю даже. – Потом Анатолий оживился: – А еще барменом работаю. Когда спектаклей нет.

– Может быть, вы какой-то блогер знаменитый? – предположила Митрофанова.

– Нет. Пара сотен подписчиков.

– А за что тебя тогда взяли? – строго спросил Дмитрий.

– Сказали, кто-то из редакторов меня на сцене увидел. Понравилось, как держусь. Ну, и внешность фотогеничная.

– Какой ты там фотогеничный! Полстраны таких, – обиженно буркнул Саша.

Полуянов тоже не поверил:

– И главный редактор с продюсером прямо в Новосибирск к тебе явились? Только потому, что ты красиво сказал: «Кушать подано»?

– Они были у нас проездом, я уже сказал! – рассердился Анатолий. – И «кушать подано» я не говорю.

– Что вы пристали к человеку? – защитила красавчика Митрофанова. – Он красивый и смелый. И потом, Дим, нас ведь тоже взяли без всякого конкурса.

– Значит, и вы блатные! Вот везет же людям! – окончательно расстроился Саша. – А мы на дорогу потратились, в Москве кучу денег оставили, а в итоге еще и на всю страну опозорились!

– Но ты как хочешь – мириться или разойтись? – поинтересовался Анатолий.

– Да привык я к ней уже, – растерянно отозвался Саша. – А диссертация – да и пес с ней. Без нее лучше даже.

– Тогда бери у Жеки джип и езжай в Шибаево за цветами, – посоветовал Полуянов.

– Да нас все равно выгонят, – тоскливо отозвался Александр. – Оба мы вруны получились.

– Брось. За тебя все бабы страны будут эсэмэски слать! – улыбнулся Полуянов. – У нас заключенных любят, исторически повелось. Еще и на первое место выйдешь.

Саша налил себе новые полстакана. Объявил тост:

– Давайте! Чтоб больше никаких скелетов! Ни в шкафу, нигде.

– Ой, да! – поддержала Надежда. – Я так устала от этих разоблачений…

– Ещё четверых измучить должны, – напомнил Александр.

– Хоть бы перерыв объявили! – воздела руки к небу Митрофанова. – Небо, помоги мне!

– Бесполезно. Боги телевизионщикам не указ, – усмехнулся Полуянов.

Однако тем же вечером в общем чате программы появилось сообщение:

«Скелет в шкафу» временно не снимаем. Завтра будет новый конкурс. На свежем воздухе».

* * *

В Шибаеве Федор Степанович остановился передохнуть. У продуктового магазина наблюдался аншлаг: трактор, древний «ЗИЛ-130», мотоцикл и даже квадроцикл (сиденье ввиду сырой погоды заботливо укутано целлофаном).

Оживленный разговор – едва в торговом зале завидели чужака – мигом затух. Продавщица с кустистыми бровями и полоской усиков над верхней губой сурово прищурилась:

– Ты кто?

Федор Матвеевич отрекомендовался:

– Из Грибовска я. Врач.

– Так это мозгоправ! – возликовал тощий мужичонка. – Вспомнил! Мы к нему зятя возили с белой горячкой.

– Ну, тогда пусть, – подобрела продавщица. – А то я уж испугалась – опять пожарный или с налоговой.

– А к нам чего? – жадно поинтересовалась старушонка в платке. – Вызвали? Запил, что ли, кто опять?

– Нет. Я в Селютино еду, – не стал скрывать своих планов Федор Матвеевич.

– Иди ты! – разгорячилась бабка. – Там, что ли, крыша поехала у кого?

– Нет. Просто посмотреть хочу. Никогда не видел, как передачи снимают.

– Мы поехали однажды, – важно изрек румяный, пузатый, в кирзачах мужичок. – И что получили? Да хрен собачий. Деревня пустая, один Петька, дурачок их местный, на околице курит. А вся толпа на съемках. В па-виль-ене снимают.

– А попроситься посмотреть нельзя? – спросил доктор.

– Хрена! Не пускают никого просто так. Один раз только к нам приезжали, в массовку звали. Народ чуть не передрался, а они только семь человек отобрали. А теперь и совсем без зрителей снимают.

– Но они ведь не всегда в павильоне?

– Не всегда. Но тебе-то своих планов не скажут!

– А на «Москвиче» доеду я до Селютина?

– Усиленный?

– Нет.

– Тогда ни в жисть.

Федор Матвеевич подумал и обратился к пузатому:

– Сколько за вездеход свой хочешь?

– Купить? – оживился мужичок.

– В аренду. На пару дней.

– У тебя денег не хватит.

– Почему?

– Амортизация. В страховой полис не вписан. Пять косарей, короче.

Федор Степанович внутренне крякнул, но безропотно извлек оранжевую бумажку. К Новому году откладывал жене на подарок.

Купчина ловко выхватил деньги:

– И за топливо штуку.

– Ну, это вообще грабеж!

– Тогда приезжай в следующий раз со своей канистрой. Заправка под Грибовском.

– Наглые вы, шибаевские, – вздохнул доктор.

Кроме тысячи, в кармане только мелочь бренчала. Если никто в гости не позовет, хоть с голоду помирай.

Сделку скрепили рукопожатием. Федор Матвеевич извлек из багажника «Москвича» рабочий ватник, жалкие несколько бутербродов, термос с чаем.

Он спешил добраться в Селютино до темноты, потому стартанул резво, на прощанье не оглянулся. И не увидел, как толстопузый отошел подальше от магазинных дверей, достал телефон и, сверяясь с бумажкой, принялся набирать номер.