Свадьбы не будет, Светлый!

Я растерялась так сильно, что даже не смогла придумать, что ответить. То есть, Ребекка, с одной стороны, не хочет видеть меня невесткой, с другой — возмущена тем, что я не оценила предложения ее сына?

Виски заломило.

Мне нужно было домой, в привычный мир темных, где все подчинялось каким-то ясным и понятным законам логики, цинизма и выгоды. Нужно было хорошенько все обдумать и… выстроить новый план атаки.

И это не бегство от светлых! Нет!

Это — тактическое отступление.

— Я пойду, — проговорила я. — Доброй ночи, Ребекка. И помните — мое предложение в силе.

Я спустилась с крыльца, и тут в спину мне полетело:

— Никаких союзов не будет. И чтобы духу твоего здесь не было, змея подколодная! Имей в виду, я люблю своего сына и костьми лягу, лишь бы не дать ему испортить себе жизнь и взять тебя в жены!

Вот и как ответить?

“Уж сделайте одолжение?”

Я стремительно шагала по мощеным улицам, в голове было тесно от мыслей.

С одной стороны, я сегодня испортила настроение двум светлым: напугала Сэмюэля и разозлила Ребекку. 

Это плюс.

Ребекка играет на моей стороне — это еще больший плюс. И уж совсем хорошо то, что мне даже не пришлось ничего ей предлагать. 

Минус был только в том, что я ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы отвертеться от помолвки: Лайтвуд, как и прежде, остался спокоен и непоколебим.

Ну что ж.

Сэмюэль и Ребекка на моей стороне, осталось настроить против идеи свадьбы старшую дочь Лайтвуда и малыша Бенджамина. 

Именно поэтому я завтра приду к нему в гости.

А не потому что… в общем, исключительно из темных, низких и корыстных мотивов. Не потому, что пообещала Бенджамину!

Голова трещала от переизбытка новой информации, от Лайтвуда, от остальных светлых. Мне нужно было хорошенько все обдумать. Узнать побольше о светлых. Придумать план действий, потому что враг оказался куда более опасным, чем я думала.

Кажется, Лайтвуд ни перед чем не остановится. Но зачем ему это? Какой мотив?

Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что у меня на пути выросла уже знакомая мужская фигура с ножом в руке, на лезвии которого отражался свет луны. 

Замерев на несколько секунд, мужчина опустил нож.

— Опять ты, — досадливо проговорил он. 

— Может, следующей ночью повезет. Ты, главное, не отчаивайся. И поувереннее! Нож побольше возьми, — с сочувствием произнесла я и аккуратно обогнула его, направляясь к особняку Даркморов. 

Мне нужно было отдохнуть. 

И информация. Много информации.

Едва дойдя до собственной спальни, я упала на кровать и забылась тревожным сном, в котором присутствовали Лайтвуд, лилии и почему-то Ренфилд, который высаживал их на матушкиной клумбе, предварительно выкрасив в алый цвет.

Проснулась я от немелодичного бренчания и пропитого, но очень вдохновленного голоса, выводящего: “В дале-е-еких земля-я-ях, во времена давние-е-е, жил ба-а-ард оди-и-ин…”

Я накрыла голову подушкой и застонала. Лайтвуд! 

Неужели опять прислал менестрелей?!

Ну все. 

Где мой нож?!

Мог бы прислать что ли кого-то, кто петь умеет... Он же светлый, должен быть милосердным. Я наскоро оделась в любимое просторное платье из черного кружева — как же удачно все-таки, что я не светлая. Одежда темных всегда шилась так, чтобы мы могли надевать и снимать ее сами безо всяких проблем. К примеру, мы не носили тяжелых каркасных подъюбников и уж точно не надевали корсетов. 

Хотела бы я посмотреть на того мужчину, который скажет темной, что ее талия — недостаточно узкая, а грудь — недостаточно пышная. Вероятно, он бы даже фразу эту не закончил, а его останки родня долго собирала бы по окрестностям. 

Закрепив пушистые после сна волосы рубиновой заколкой, я побежала вниз по лестнице, горя праведным гневом и желанием порвать лорда Лайтвуда на сотню маленьких светлых магов. 

“О любви-и-и спою я тебе-е-е…”

Голос менестреля на первом этаже был слышен еще лучше.

Проклятый, помоги.

Еще всего лишь двенадцать часов утра! 

Кто же поет в такую рань? Это даже для темных слишком жестоко.

Обычно темные были ночными жителями — наша магия отлично сочеталась с лунным светом, но блекла при дневном. Так что вставали раньше полудня мы редко. Отец — исключение. Он все-таки был Верховным и носился по делам в любое время суток. 

— О, ты уже проснулась, моя маленькая плотоядная рыбка! — радостно поприветствовала меня матушка, которая чинно попивала утренний чай в столовой. 

Уж слишком чинно. Присмотревшись, я увидела торчащие из-под тяжелой длинной занавески мужские ботинки. Ага. 

Значит, скоро в особняке будет пахнуть жареным — когда отец придет и увидит очередной матушкин адюльтер.

А он увидит, иначе какой смысл в адюльтере?

Пожалуй, стоит убраться из отчего дома подальше на некоторое время. 

— Как прошло твое ночное свидание с лордом Лайтвудом? — крикнула матушка. 

— Отвратительно, — буркнула я, дергая на себя входную дверь особняка. 

Она поддалась с ужасным скрипом, но даже он не смог заглушить довольного матушкиного:

— Прекрасно, дорогая! Я так рада за тебя!