Свадебное платье мисс Холмс

Кошмаром тех дней стал вопрос о родителях. Мое отношение к ним за это время поменялось – непримиримая обида, помноженная на ответственность, превратилась в жалость и страх за их жизнь. Я повзрослела, они постарели, и это способствовало тому, что понимание и прощение заменило всю жесткость, которая когда-то была в моей душе. Я понимала, что родители должны присутствовать на свадьбе. Я стала терзаться тем, что когда-то не разрешила Лиде пригласить их, и мучилась от того, что не могу искупить ту вину – привезти в Москву их нельзя было, теперь они оба тяжело болели.

– Не переживай, мы навестим их. Обязательно… – утешала меня Лида.

– Ерунда, я сам поеду и привезу. Ты им только позвони и предупреди! – Поспелов уже несколько раз предлагал помощь в этом вопросе.

– Конечно, конечно. Вот только определимся с датами… – кивала я.

Но в глубине души я не знала, как посвятить будущего мужа во все наши семейные тайны. То обстоятельство, что наши родители пили, для меня даже сейчас было позором. Я никак не могла согласиться с тем, что эту слабость следовало считать болезнью и что стесняться ее неприлично. Постыдный факт алкоголизма, жалость к родителям и боль за них – все это существовало раздельно. Думаю, любой бы другой человек спокойно признался в этом будущему мужу, но мой гонор, амбиции, гордость не позволяли это сделать. Поспелов недоумевал.

– В чем дело? Почему ты так нервничаешь? – Будущий муж задавал этот вопрос почти каждый вечер. Он искренне удивлялся моему плохому настроению, подозревал меня в нелюбви к нему, начинал ревновать, но ему и в голову не приходило, что все дело в моих родителях.

А я стыдилась. Стыдилась прошлого так сильно, что забывала об успехах настоящего. Я стыдилась прошлого и боялась будущего.

– Лида, а мы не можем унаследовать сами или передать нашим детям эту проклятую болезнь? – не выдержала я однажды.

Лида посмотрела на меня так затравленно, что я пожалела о своем вопросе. Видно, сестра моя не раз думала об этом и не раз опасения за детей тревожили ее.

– Настя, таких семей очень много. Мы же не одни такие. И не всегда это проявляется в детях. По-моему, ты слишком накручиваешь себя.

Я соглашалась, что дала много воли пресловутым «скелетам в шкафу». Самое смешное, что даже в минуты решимости я не знала, какими словами сказать обо всем Поспелову. «Ну вот, сейчас можно. Сейчас я все расскажу. Все равно рано или поздно надо это сделать…» – думала я и уже открывала рот, чтобы произнести: «Понимаешь, мои родители глубоко больные люди – они алкоголики…»

Как только я мысленно произносила эту фразу, мне становилось не по себе. Я тут же оскорблялась за мать с отцом – с какой стати я должна кому-то, даже если этот кто-то и близкий мне человек, с какой стати я должна ему открывать тайну родителей, выносить на его суд их жизнь?! С какой стати кто-то должен анализировать мою жизнь – мол, родители пили, а она, такая молодец, вырвалась из этого круга!.. С какой стати я вообще должна что-то говорить! Я оставляла попытку признаться и тут же начинала мучиться от того, что я скрываю от будущего мужа достаточно важный семейный факт. Ведь рано или поздно мы приедем к ним, и он увидит все своими глазами, и осудит мою скрытность, недоверие к нему. Я была ответственным человеком, и вступать в брак с семейной тайной мне не хотелось. В этих ножницах-тисках я пребывала и очень скоро от переживаний потеряла не пять килограммов, а целых десять.

– Настя! Еще немного и платье придется перешивать! – Лида возмущалась моим легкомыслием – скоро же свадьба, совсем скоро! Прибавь хоть килограммчик. Я смотрела на золотистое в сливочную, еле заметную клеточку платье и не знала, что делать. Мне бы быть счастливой, а я была в самом худшем человеческом состоянии – состоянии страха и растерянности.

Наконец наступила предсвадебная неделя.

Поспелов бросил притворяться спящим и повернулся ко мне. Ему даже в голову не пришло вежливо осведомиться, сплю ли я.

– И жениться, и замуж выходить – страшно.

– Что?! – переспросила я удивленно.

– Ну как что?.. Вот мы завтра станем мужем и женой. Мы зрелые люди, у нас опыт за плечами. Разный. И житейский, и личный. И мы где-то совершали ошибки, где-то оступались, и это научило нас прощать других. К тому же мы в курсе, что идеальных отношений не бывает. И несмотря на это, поговорить обо всем откровенно – тяжело.

– Так, Поспелов, что ты натворил? Признавайся? У тебя внебрачные дети во всех крупных административных центрах?

– Глупости не говори. Ничего такого. Просто хочется больше рассказать о себе. Да все времени нет. Вот уж и ЗАГС на носу, а минуты не хватает.

– Как сказать. Разговариваем мы все время. – Я в ночи старалась разглядеть выражение его лица. – Хотя бы потому, что проводим вместе почти двадцать четыре часа в сутки.

– Тебе это не нравится?