Свадебное платье мисс Холмс

Мы могли часами обсуждать героев, словно они были нашими соседями, и каждая из нас представляла этот далекий город, уютную квартиру с камином. Мы убегали от нашей реальности в эту, по сути, детскую книжку. Сейчас я стояла напротив дома, который стал достопримечательностью, и очень жалела, что сестры нет рядом. Весь Лондон теперь умещался для меня в эту маленькую улочку и домик, осаждаемые толпами туристов. Я не пошла в музей сыщика – в моей голове была своя картинка, наполовину нарисованная самостоятельно, наполовину срисованная с шедеврального отечественного фильма. Устоявшиеся вещи всегда привлекали меня намного больше.

Надо сказать, что этот огромный и великий город я до конца не разглядела, но уяснила навсегда, что история здесь в любом месте на переднем плане. В определенном смысле английские города были похожи на английскую моду. Даже кварталы, куда время пришло в виде уродливых строений и неуютных площадей, даже эти кварталы хранили черты прошлого. Как это получалось у англичан, я не знаю.

Я купила открытки с изображением мест, которые хотела посмотреть. Наборы для туристов стоили немало, зато там было все – все самые интересные места. Мне казалось, что понять до конца этот город невозможно, осмотреть сложно, а полюбить у меня не хватит времени. Я решила, что просто проживу в нем эти десять дней, не пытаясь сделать что-то сверхъестественное. Мой отель находился далеко от центра, но в районе приличном и тихом. При заселении я с благодарностью вспомнила Димку – мой багаж произвел впечатление. Сумки явно выделялись на фоне всех демократических туристических рюкзаков и обшарпанных чемоданов. Утром я уезжала в тот самый пригород, где находились склады суконщиков. Первая поездка не обошлась без курьезов – в этой стране не только автомобильный руль там, где не положено ему быть, но и многое другое устроено хитро – с первого раза не поймешь. Но даже если один лондонский житель попадет на Арбатско-Покровский пересадочный узел, можно считать, что будут отмщены все туристы, пытавшиеся разобраться в системе железнодорожного сообщения Англии.

Добравшись до нужного места, я храбро прошла почти километр по дороге среди зеленых полей, и в моей голове почему-то всплыло слово «пустошь». В конце концов дорога привела к старой заброшенной мануфактуре, из которой сделали огромный текстильный маркет. К моей удаче, все нужные компании свой товар держали под одной крышей. И мне оставалось только обойти всех, познакомиться, взять визитки, пощупать ткани и записать цены. Попадая в это царство прекрасной шерсти, я теряла голову. Рулоны мягких, плотных, колючих, жестких, ворсистых, гладких, буклированных и прочих материалов занимали огромные пространства старой фабрики. Меня поражали цвета, выделка и рисунки. Очень скоро я поняла, что если отнестись к этому месту, как к музею, то к отъезду я не успею ничего сделать. Поэтому в отеле я составила список моделей, выкройки которых сейчас рисовали в Москве, и дальше уже стала обращать внимание только на нужные мне вещи. Исключение я сделала только для мохера. Трикотаж с мохеровой ниткой я решила купить как можно скорее. Тем более что ткань была не очень плотная, весила немного. Я выбрала ту самую темно-синюю, о которой говорила Лида, когда обсуждала показ юбок и брюк. То, что я нашла, просто идеально подходило для этой цели. Но помимо всего этого, как только я взяла в руки эту теплую ткань, я почему-то сразу же вспомнила наши с Лидой каникулы и книжки Конан Дойла. Я вспомнила, как мы зябли в нашей комнате – рамы были старыми, в щели дуло, а отцу все некогда было их поправить. Я вспоминала вечно перешитые пальто сестры. Ее несчастное синее платье, проданное отцом. Мне было обидно до слез за ее нищее детство и за наш вечно озябший вид. Сейчас, когда Лида была замужем и муж заботился о ней, покупая все необходимое и даже больше, я все равно ее жалела.

Взяв в руки этот роскошный теплый, чуть блестящий мохеровый отрез, я захотела сделать для Лиды роскошное длинное пальто-кардиган. Широкое, уютное, элегантное. Такое пальто, которое бы олицетворяло собой свободу, какая приходит к человеку, когда он достигает определенной жизненной ступени. Я понимала, что только женщины могут мыслить категориями пальто, но я и была женщиной, и моя сестра, работающая как вол, обладающая железной волей и терпением, тоже все-таки оставалась женщиной. Наверное, она и сама могла уже себе купить или сшить дорогую вещь, но я чувствовала, что должна ей подарить нечто подобное.

Заметив мой просто-таки нездоровый восторг, с которым я разглядывала ткань, продавец сделал мне приличную скидку и к тому же обязался сам отправить огромный рулон прямо в гостиницу. После этой покупки я уже спокойно и не спеша, словно почувствовав уверенность в своем положении, продолжила знакомство с суконщиками.