Свадебное платье мисс Холмс

– Это я к слову.

– Настя, поверь, так надо для дела. Вы не должны быть ни рыба ни мясо. У вас должны быть яркие, запоминающиеся характеры. В следующем месяце будет три статьи о вас. Что ты предлагаешь в них писать?

– Действительно, что можно написать о двух девчонках, которые копили деньги на Москву, приехали сюда, не имея ни одной знакомой души, ни кола ни двора, и все-таки добились своего – открыли свое дело?! Причем очень непростое. – Я не на шутку разозлилась.

– Не обижайся, подобных историй тьма. Понимаешь, именно в Москву едут такие, как вы с Лидой. И некоторым очень даже удается устроиться. Правда, разными путями, – сказал Дима.

Я вдруг почувствовала себя обманутой. Я, так гордившаяся каждым нашим шагом, оказывалась в огромной толпе приезжих, которым не было что терять, а вот приобрести они могли многое. И ничего геройского в нашей с Лидой жизни не было, поскольку все это мы делали для себя. Мы спасали самих себя. А для человека это так же естественно, как есть и спать. Выходило, что гордиться нам нечем.

– Дима, как ты можешь так говорить? Ты, который если и уезжал из дома, то только в сторону отдыха и развлечений?! Ты, который материшься исключительно для «фишки». Ты с детства знаешь, что такое премьера в Большом, Оскар Уайльд в подлиннике и лангусты в желе!

– Ты еще вспомни рябчиков и ананасы! – усмехнулся Дима.

– При чем тут рябчики? – растерялась я.

– Ну как же? «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!» Акцент именно этот?

– Господи, что ты приплетаешь сюда это?! Я – о другом!

– О том самом ты! О том самом! – кивнул Дима. – Ты удачливость ставишь человеку в вину, и ты не хочешь признаться, что борьба человека за самого себя – не подвиг. А нормальное, естественное состояние. Подвигом является борьба одного человека за другого.

– А Лида?! Ты подумал, что я всегда тащила Лиду? – воскликнула я.

– Лида – это твое второе «я». Ты сама это знаешь. И еще вопрос, кто кого тащил. Не было бы сестры, была бы так напориста, упряма и решительна?

Я замолчала. Меня не покидали гнев и обида. Я искренне считала, что мы с сестрой сделали почти невозможное, и вот сейчас этот сытый, благополучный молодой человек так легко разрушил то, что мне давало основание для гордости, а следовательно, подпитывало мои силы.

– Ты не прав. Так нельзя рассуждать. Особенно, когда ничего не знаешь о другом человеке.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Совсем. Я не думал, что задену тебя этими словами.

В этом был весь он – вежливый, воспитанный, образованный, а потому великодушный и добрый Дима. Извинялся он так, что почему-то сразу хотелось поверить в его раскаяние, в его искреннее желание загладить вину. И вместе с тем ты отлично понимал, что это извинение не означает перемену мнения. Нам предстояло учиться и учиться у этого благополучного москвича, но вместо этого я напала на него, как бешеная кошка.

– Дим, это ты меня прости! Мне надо подумать над твоими словами. Хотя, я так понимаю, с ними придется согласиться. Мир? Что там про «фишки»?

Димка продолжил разговор так, словно мы и не были только что на пороге сильной ссоры.

– Понимаешь, жизненный путь – это интересно. Но не для читателей журналов. Впрочем, сказки тоже наскучили. Про всяких принцев и удачу. – Димка вздохнул. – Читать интересно о человеке. О его привычках, причудах, о домашних питомцах, о слабостях, об ошибках, о несчастной любви. Люди восхищаются героями, но любят слабаков. Или тех, кто подвергся притеснению. Вот, например, мы будем создавать мнение, что муж Лиды всегда был против ее самостоятельной работы – двое детей все-таки. Но она проявила характер…

– Я все понимаю, только ты советуйся со мной. Хорошо, это сейчас касается детективной литературы, а завтра ты будешь утверждать, что я увлекаюсь сыроедением или оккультными науками.

– Я похож на дурака? – обиделся Дима и тут же добавил: – Оккультные науки – очень даже неплохо. Вам предсказали или вы предвидели свою удачу на этом пути. Что-то в этом роде…

– На каком пути?

– На швейном. – Димка уже приготовился что-то записать в своем блокноте.

– Дим, я привезла несколько метров синего трикотажа с добавкой мохеревой нити.

– Это для показа?

– Ну да. И хочу сделать для Лиды кардиган. Теплый, уютный. Как думаешь? – Я протянула Диме маленький образец ворсистой темно-синей ткани.

– Ничего. – Дима пожал плечами.

– Ты как-то не очень уверенно это сказал.

– На шкуру ленивца похоже. Только посиневшего…

– Почему ленивца?

– У них в шерсти водоросли поселяются и придают зеленоватый оттенок.

– Дима, ты меня убил! Я так хотела Лиде такой кардиган сшить!..

– Ну и сшей. Я про ленивца просто так. – Димка рассмеялся.

Я же вздохнула и отправилась к Олимпиаде. Мне нужно было втайне организовать подарок Лиде – сшить кардиган из темно-синей мохеровой ткани. Для этого надо было сделать выкройку и отдать кому-то из сотрудниц шить. В женском коллективе самой тяжелой задачей было сохранить тайну.

Наконец, закончив все дела, мы собрались у меня в кабинете. Я заварила чай, достала подарки, привезенные из Лондона.