Свадебное путешествие Лелика

— Ну да, — подтвердил Лелик. — Но они женились по светским законам…

— По советским?

— Ну да, по светским и советским, а теперь женятся по иудейским.

— А что это дает? — заинтересовался Славик.

— Кроме чувства морального удовлетворения, вероятно, ничего, — ответил Лелик. — Впрочем, я в этих внутренних еврейских делах ничего не понимаю. Может быть, после религиозного обряда им разрешат что-нибудь делать, что раньше было нельзя.

— Хм-м, — хмыкнул Славик. — Ругать партию и правительство, что ли? Сам посуди — что они до того не могли делать? Я так думаю, что наоборот — именно после этого у них начнутся всякие ограничения. Там у евреев все как-то очень сложно. Танцевать вместе нельзя, еще что-то там нельзя…

— Это не наши проблемы, — решительно заявил Лелик. — Это пускай Хохлов нервничает, что ему что-то нельзя. Впрочем, я думаю, что Хохлову теперь все можно. Вон он как изменился. Я его просто не узнаю.

— О, Хохловых накрыло, — прокомментировал Макс, которому надоело кокетничать, и он всерьез заинтересовался происходящим на «сцене».

Лелик со Славиком взглянули — и действительно: раввин накрыл молодых специальным покрывалом и стал что-то там им нашептывать.

— Анекдоты рассказывает, — догадался Макс. — Типа, уехал муж в командировку…

— Нам этого знать не дано, — сказал Лелик.

— Да ладно, — цинично усмехнулся Макс. — Хохлова за ужином напоим и все у него выспросим.

— Логично, — согласился Лелик. — Вот только он раньше пил совсем мало. Впрочем, он так изменился, что я не удивлюсь, если Шурик стал водку ведрами хлестать…

В этот момент раввин снял с голов молодых покрывало, музыка заиграла громче, и действие, похоже, стало двигаться к завершению.

— Вот сейчас все будут поздравлять молодых, — сказал Макс, — а у нас даже подарка нет.

— Ой, — сказал Лелик, который вдруг с ужасом вспомнил, что о подарке-то он и не подумал.

— Вот тебе, бабушка, и свадьба в Брюсселе, — сказал Макс. — Как же ты так облажался?

— Блин, все из-за тебя, — разозлился Лелик. — Запудрил мне мозги, я и забыл о подарке.

В этот момент молодые и те люди, которые были на «сцене», начали спускаться в зал.

— Ну все, — расстроенно сказал Лелик. — Кранты. Будем выглядеть полными идиотами. Славик, может, у тебя в карманах какой-нибудь сувенир завалялся, который можно подарить?

— У него зеркальце есть, — сказал Макс, похлопав себя по карману. — Можно как-нибудь обыграть это дело. Типа, легкий сувенир с родины и все такое.

— Надо было в парке рядом с «Хилтоном» землицы накопать и сказать, что это земля с родины, — предложил Славик.

— Да поздно уже, — махнул рукой Лелик. — Сейчас же не побежишь…

Однако, посмотрев на то, как молодые проходят вдоль рядов, Лелик сразу успокоился. Подарки никто не дарил, конверты в карман Хохлову никто не совал. Все просто поздравляли молодых вербальным образом.

— Шухер отменяется, — сказал Лелик. — Молодых поздравляют вербальным образом.

— Это как? — заинтересовался Макс.

— Посредством слов, — объяснил Лелик. — Нематериально. Значит, подарки будут дарить на ужине. А к ужину мы что-нибудь придумаем.

— Хвала Аллаху, — сказал Макс.

— Макс, — одернул его Лелик, — ты же в синагоге. Какой, к черту, Аллах?

— А как тут надо говорить? — заинтересовался Макс. — Как их верховного патрона зовут?

Лелик задумался. Он не знал, как зовут верховного патрона у евреев.

— Ну скажи тогда просто «слава Богу», — предложил Лелик.

— Слава, — сказал Макс.

Слава поклонился.

— Вот дурачки, — сказал Лелик, однако в этот момент молодые подошли к их ряду.

— Поздравляем, — первым выскочил Макс, — с новобрачием! Желаем счастья в новом статусе и детишек побольше.

— Что ты несешь? — прошипел Лелик. — У них и так двое детей.

— И жену непьющую, — поправился Макс, после чего Лелик его чуть не убил.

Но молодые, казалось, вообще не слышали, что именно им говорят, потому что непрерывно улыбались и кивали. Впрочем, поздравления продолжались буквально несколько секунд, после чего Хохлов с Кирой двинулись дальше.

— Макс, — торжественно сказал Лелик. — Я клянусь всем святым, что есть у меня, клянусь моим любимым компьютером, клянусь моей любимой женщиной…

— Наташкой, что ли? — осведомился Макс.

— Клянусь чистым небом и ярким солнцем, клянусь чашкой кофе по утрам, клянусь здоровьем Славика и клянусь миром во всем мире, — продолжил Лелик, — что если ты ЕЩЕ РАЗ ЛЯПНЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ НЕ ПО КОМАНДЕ, Я УБЬЮ ТЕБЯ НА МЕСТЕ СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ НОГАМИ, ДУБИНА ТЫ ЭДАКАЯ!

— Лех, Лех, — перепугался Макс, — ты не раздражайся. Что я такого сказал? Просто пошутил. Молодым понравилось. Хохлов даже улыбался.

— Вот сейчас сорву с тебя кипу, — с ненавистью глядя на приятеля, сказал Лелик, — и евреи тут же на месте тебя и убьют за нарушение священных правил внутреннего распорядка.

— Лех, не надо, — торопливо сказал Макс. — Я больше не буду. Честно-честно. Во всем буду тебя слушаться. Не убивайте меня. Мне вот та девушка два раза подмигнула, честное слово.

— Ладно, горячие еврейские парни, — сказал Славик, — хватит спорить. Пошли к выходу, а то народ уже расходится.