Свадебное путешествие (СИ)

— Тогда я потребую от вас страшной жертвы. Нам всем надлежит принять более цивилизованный вид. В Ливорно нас ждут. Не падайте в обморок, если толпа разодетых в шелка` герцогов и маркизов ринется на "Дельфиниум". Там, — он указал подбородком на сундуки, — всё необходимое: цветные гирлянды, ковры, бархатные навесы с золотыми кистями и прочая чепуха. Надо изобразить картинку увеселительной прогулки. Сможете?

— Постараемся, капитан, — ответил за всех Баобаб. — Это проще простого.

— На преображение у нас один час. По сигналу сбор на палубе. Форма одежды парадная.

Все помчались разбирать "реквизит". Виола тоже хотела помочь, но Гиацинт удержал её за локоть.

— Нет, юнга. Останьтесь. Извольте отправиться к себе в каюту и принять вид… соответствующий вашему высокому положению, мадам графиня, — он оглянулся проверить, никто ли не слышал "приказ".

Виола вытянулась по стойке "смирно":

— Есть, капитан. Разрешите идти?

"Юнге" удалось сделать со всей серьёзностью два шага. Потом она фыркнула и упорхнула к себе в каюту. Выбирать платье "соответствующее высокому положению".

"Иди, солнышко, — мысленно проводил её Гиацинт. — Жаль, что эта игра подходит к концу".

Через сорок минут у себя в каюте граф Ориенталь перед зеркалом закалывал тёмно-синий шейный платок бриллиантовой булавкой в виде миниатюрного платинового цветка гиацинта с жемчужиной в центре и лепестками, искрящимися мелкими алмазами. В белоснежной батистовой рубашке, темно-синих атласных штанах от костюма и высоких ботфортах тончайшей мягкой кожи цвета слоновой кости, Гиацинт в сотый раз перекалывал чёртову булавку.

Потом граф сдёрнул со спинки кресла роскошный атласный камзол: зубцами — белый с синим. Скроенный строго, как китель морского офицера, камзол сиял богатым серебряным шитьём. Гиацинт достал лиловые шёлковые перчатки и, держа одну из них за пустой мизинец, задумчиво покачал перед собой как маятник. Хмыкнул и зашвырнул перчатку на кровать, к роскошной шляпе с перьями.

"Обойдутся!"

Накинул камзол на одно плечо и вышел из каюты.

"Оля-ля!… Ребята потрудились на славу!"

Корабль напоминал раскрашенную бонбоньерку. Гирлянды, колокольчики. Надраенная палуба покрыта ковровыми дорожками. Всё, что может блестеть — ярко сверкает под лучами солнца.

Капитан переступил порог соседней каюты и замер.

— Что? Отвык? — засмеялась жена.

Она заканчивала укладывать причёску. Новое платье из белого муслина с лиловыми стрелками, как и костюм Гиацинта, светилось серебром.

— Ты мне очень нужен. Скажи, какой набор драгоценностей сюда лучше?

На столике с зеркалом лежали два открытых футляра, обитые изнутри чёрным бархатом. На нём, как звёзды в ночи`, сияли драгоценные камни.

— Бриллианты или жемчуг? — спросила Виола.

— Конечно, жемчуг, — Гиацинт, не раздумывая, взял ожерелье из крупного океанического жемчуга и сам надел его на шею любимой.

— Я, по-моему, разучилась всё это носить… Совсем забыла все придворные речи и правила этикета. В общем, это всё чепуха, — подытожила графиня.

— И чтобы всё забыть, тебе хватило двух недель? Стыдитесь, ваше сиятельство! А как же благородное происхождение, врождённая тяга женщин к драгоценностям, образование, три года жизни в Париже…

— Баста. — Она чмокнула любимого в щёку. — Довольно! Тебе всё это никогда не мешало загорать сутками на капитанском мостике. Хоть в мечтах, хоть по-настоящему. Сыграть можно любую роль (если её основательно выучить), а природа есть природа.

— Что-то очень знакомые слова, — усмехнулся граф. — Мои, что ли?

— Чьи же ещё? Нас уже ждёт команда?

— Баобаб подаст сигнал к сбору. Я выйду, а ты появишься позже.

Гиацинт поцеловал ручку своей прекрасной дамы (на её ладони остались мозоли от шкотов и брасов такелажа) и вышел на палубу.

Матросы постарались. Кроме новых тельняшек, одинаковых у всех, они вырядились в самые экзотические костюмы, которые можно увидеть только на картинках с подписью "Восточный базар". Атласные шаровары всех цветов, пёстрые широченные пояса (за которыми глаз так и ищет рукоятки кинжалов и старинных пистолетов), кожаные жилетки поверх тельняшек. Косынки цветного шёлка живописно повязанные на шее или на голове (по самой пиратской моде). Некоторые соизволили даже надеть парусиновые туфли, а щёголь Клевер —плетённые греческие сандалии.

А лица! Колючие, словно кактусы, до недавнего времени подбородки и щеки гладко выбриты. На тёмных от загара лицах цвели слегка смущённые улыбки. В мочке уха у некоторых поблёскивали золотые "кругосветки".

Гиацинт и сам раньше носил такую серёжку. На улицах Парижа кольцо в ухе послужило поводом к нескольким серьезным дуэлям, проведенным не строго по кодексу, с применением кулаков. Граф расстался с талисманом лет в пятнадцать: сдал в ломбард в голодное время. Виола этого уже не застала, а Баобаб помнит. Кто, интересно, как не боцман проколол ухо своему крестнику где-то на краю света, в притоне Берегового Братства на Гаити?