Свадебные армяне

Мерон сгрёб все свои фишки в кучу и поставил их на цифру «30». Крупье понятливо кивнул головой и тут же запустил шарик.

– Я же сказала, поставь «три шашки», – строго сказала Мако. Мерон в ответ благодушно улыбнулся.

– Бабушка, такая радость. Ты приехала. Потом, мы всё равно пойдём домой. Зачем нам эти шашки?

– «30»! – прозвенел над столом потрясённый голос.

Все тут же начали поздравлять Мерона. Тот только и мог качать головой. Первый раз за весь вечер повезло. Да ещё как повезло.

Четверть часа спустя бабушка Мако с приятным удивлением спрашивала у Мерона:

– За шашки дают столько денег? А почему у нас не меняют?

Глава 21

Спустя час они уже находились на борту яхты. Ей сразу же устроили отдельное место на верхней палубе, где был сооружён открытый салон для гостей. Мерон усадил бабушку в мягкое кресло. Придвинул столик, поставил на него пепельницу. Затем сходил вниз. Принёс плед и укутал им её ноги. Море несло с собой прохладу и особенно сильно это ощущалось на верхней палубе. И лишь удостоверившись в том, что ей ничего не надо, он сел рядом с ней и, закинув ногу на ногу, устремил взгляд на звёзды.

– Потерялся? Не знаешь, что делать? – попыхивая папиросой, поинтересовалась бабушка.

Мерон, неожиданно для самого себя, рассмеялся. Он не знал как, но бабушке всегда удавалось понять все его чувства. И, как правило, она двумя словами вытаскивала эти чувства наружу. Так было с самого детства. Поэтому, он её любил, глубоко уважал и даже немного побаивался. Вообще, её многие побаивались. И больше всего это относилась к родственникам. Бабушка появлялась тогда, когда все остальные способы решения вопроса были исчерпаны. Она слыла судьёй. Судьёй неумолимым, но справедливым.

– Ты с детства привык командовать. Даже когда в футбол играл на школьном дворе. Хотел всегда быть главным. Если твои друзья соглашались, ты радовался, а если отказывались…дрался или уходил.

– Я помню, – Мерон улыбнулся и бросил мягкий взгляд на свою бабушку, – я всё помню. Особенно тебя. Как-то раз меня побил этот, носатый сосед, у которого отец горбун. Плачу, всё лицо в крови, а тут ты…схватила палку и побежала. Я когда прибежал, ты уже его колотила.

– Плохая у них была семья, – затягиваясь и выпуская клубы дыма, заметила Мако. – А этот горбун никому прохода не давал. Твой отец с ним дружил в молодости. В 75-м году ещё до твоего рождения, пришла к дочке чай пить. Смотрю, твой отец входит в одних трусах. Ни одежды, ни часов, ни денег. Всё у него выиграл этот горбун. Ночью собралась и пошла к нему домой. У него жена была, покойница Вартуш. Захожу во двор, вижу, он её избивает. Вартуш руками асфальт катала. Если помнишь, высокая, крепкая женщина была. А мужа, этого коротышку, боялась до смерти. Когда он её бил, всегда вставал на табуретку, чтобы до лица достать. Ну, я ему как дала тогда, он вместе с этой табуреткой полетел в подвал.

Мерон так сильно смеялся, что у него стали выступать слёзы на глазах. Бабушка Мако смотрела на него и улыбалась.

– А эта история про милиционера, правда? – спросил, всё ещё смеясь, Мерон. – Отец часто рассказывал.

– Правда, – бабушка Мако кивнула, – сорок лет назад было. Тогда твой дедушка первую машину купил. Как сейчас помню, белые «Жигули». Для нас это был такой большой праздник. Решили стол накрыть. Он и поехал за продуктами. Оставил машину возле рынка. Когда вышел обратно, увидел, что машина разбита. В неё врезался пьяный милиционер на своей «Волге». Полковник. И машину разбил, ещё и дедушку ударил. Потом дал адрес своей работы и приказал принести полторы тысячи рублей за ремонт. Смотрю, дедушка приехал, машина разбита, лицо в крови, на глазах слёзы. Я и поехала к этому полковнику.

– Отец рассказывал, что ты его целый час по коридорам гоняла. Когда его от тебя оторвали, у него не осталось ни одежды, ни волос на голове.

– Хотел убежать от меня, собака.

– Почему? – спросил у неё Мерон. – Ты ведь из дворянской семьи происходишь. Мать учительница, отец врач. Интеллигентная семья. Да и разговариваешь так, что порой и мне завидно.

– Жизнь тяжёлая была, – негромко ответила бабушка Мако, – ты сейчас видишь старую женщину. Но и я была молода. Мы с твоим дедушкой поженились перед самой войной. Я переехала жить в дом его отца. Злой человек был. Заставлял сыновей бить своих жён. Сам избивал свою жену так, что она несколько дней подняться с постели не могла. Семьи вообще не было. Все постоянно ссорились и ругались. А твой дедушка самым тихим из всех был. Хочешь верь, хочешь нет, но я за всю жизнь ни одного плохого слова от него не слышала. Всё молча сносил. Его братья этим пользовались. Придирались, оскорбляли, а однажды…набросились и начали его избивать. До того дня я терпела вместе с ним, но тогда терпение моё закончилось. Я варила бельё на керосинке, когда услышала крики. Увидев, как мужа избивают, схватила ведро с кипятком и побежала. Я ошпарила их, а потом взяла прут, которым мы шерсть взбивали, и начала их гонять по двору. С того самого дня, твоего дедушку никто больше не обижал.