Свадебный переполох, или Уроки взаимного приручения

– Пусти, – возмутилась Ева. Он дернул ее на себя, и она благополучно упала ему на колени. – Отпусти! – тут же попыталась подняться.

– Ты сама на меня запрыгнула! – воскликнул Шон, но его руки очень крепко сжимали ее талию.

Ева уперлась ладонями ему в плечи: да как он смеет вообще! И о чем думает? Если кто-то войдет…

– Угомонись! – пресек попытки подняться Шон. – Если это единственная позиция, в которой ты будешь меня слушать, то сиди. – Она замерла. Пусть говорит, только быстро. – Ева, компания может профинансировать твой стартап. Я лично не сомневаюсь, что у тебя все получится.

– Что?! – изумилась она. – Ты хочешь мне помочь?

– Это деловое предложение. Сотрудничество на взаимовыгодных условиях.

– А какие условия?

– Всего одно: ты уйдешь от Натана.

Ах вот оно что! Шон просто-напросто решил подойти с материальной стороны к вопросу об ее устранении. Деньги его стихия, ведь с помощью них можно решить все проблемы. А она, Ева, определенно досадная помеха в его идеальной жизни. А подход какой выбрал! Предложить деньги не лично ей, а на ее мечту. И предложение-то заманчивое! С учетом, что никаких отношений с его братом у Евы нет и быть не может – вообще, отличное! Безвозмездная ссуда. Бери и исчезай с горизонта. Ева ничего не потеряет, кроме собственного достоинства. Она не хотела продаваться ему. Не хотела, чтобы уверенность Шона в скользкости ее натуры окрепла.

– Нет, – ответила она и, не сдержавшись, добавила: – Замужем я буду обеспечена на всю жизнь, и все мои капризы и так оплатит Натан. – Она пробежалась пальцами по плечу Шона: – И ты рядом. Как не потягать тигра за усы!

Ева отыграла на отлично: глаза Шона опасно сузились. Браво!

– Может, мне рассказать ему, что ты из себя представляешь?

– Расскажи. И Эмили тоже расскажи. Трое-четверо – одним больше, одним меньше.

– Ева, почему ты такая язвительная сука?

– А почему ты такой невыносимый кретин?

Она не выдержала и улыбнулась, не отводя от него глаз. Губы Шона тоже дрогнули в ответ. Сколько они так просидели, просто молчали и смотрели друг на друга?.. Ее руки у него на плечах, его – у нее на бедрах. И никто не пытался освободиться. Только настырный телефон вяло запищал сообщением, обрывая молчаливое перемирие.

Ева быстро поднялась и отошла на безопасное расстояние. Шон тоже встал и проверил мобильный.

– Ева, подумай над моим предложением, – сказал, не поднимая головы от экрана.

– И думать здесь нечего! Твои деньги мне не нужны.

Она порылась в сумочке и достала оттуда лист, сложенный вдвое, и ручку. Быстро написала на нем цифру и передала Шону.

– Что это?

– Я задолжала вашей семье, мистер Пристли.

Ева вот прямо сейчас не готова отдать ему деньги, но сделает это, чтобы просто освободиться от этого креста. Сейчас она просто нарисовала чек на десять тысяч долларов, но это пока.

– Зачем? – не понял Шон.

– Чтобы ты отвязался от меня со своей ненавистью и наконец понял, что мне от тебя ничего не нужно!

Шон рассмеялся так звонко и заразительно, что пришло время Еве удивленно смотреть на него. Он стремительно подошел к ней и бросил бумагу обратно в сумочку.

– Мне не нужны от тебя деньги, Ева, – сказал почти ласково. – Я сам готов осыпать тебя ими.

– Если я уйду от Натана, – закончила она.

– Именно.

– Что, недостаточно хороша для семьи Пристли?

«Хороша, даже слишком хороша», – подумал Шон, но сказал:

– Вы не подходите друг другу.

– Это кто сказал? Ты? – Прав был, прав, только думал не про то.

– Я.

– Вот еще! – фыркнула Ева и круто развернулась на каблуках. Но Шон поймал ее ладонь, не позволяя уйти: они еще не договорили.

– Отпусти меня! – она дернулась. – Что за дурная привычка хватать людей за руки!

Он действительно отпустил ее руку и перехватил за талию.

– Ева, я не хочу ссориться, правда. Просто оставь Натана. – Шон уже и сам не знал отчего это стало так важно. Но видеть Еву рядом в качестве девушки или, не дай бог, жены брата, с каждым днем становилось просто невыносимо.

– Ни за что! Я буду рядом и стану твоим самым страшным кошмаром!

– Да уж, страшным, – подтвердил он, однако улыбка была печальной, а не насмешливой.

Но Ева обиженно оттолкнула его. Она, значит, еще и уродина.

– Да пошел ты! – развернулась и выбежала из кабинета.