Свадебный рэп

На дне, под толщей выхлопных газов, которые не выдувались из глубины ветром и потому фиолетовыми слоями мягко струились от края до края, словно в карьере варилось какое-то дьявольское снадобье новых времен, в беспорядке стояло несколько десятков легковых и грузовых машин, раскрашенных причудливо и весьма разнообразно. Некоторые машины напоминали психоделических зверей из «Желтой подводной лодки», «исполненных очей», другие выглядели как одушевленные механизмы из «Звездных войн», третьи были просто исписаны разными лозунгами, как стены в туалетах.

Люди усеяли стены карьера, превратив их в амфитеатр Нового Колизея. Здесь и там лениво полоскались флаги спортивно-патриотических организаций, своей малопонятной славянской вязью напоминающие хоругви.

В глубине ямы звучала бодрая музыка, но на краю, где стояли Саша и Леня, был слышен только мощный ритм ударных, от которых край карьера осыпался и стекал вниз тонкими струйками песка.

Саша достал мобильник, набрал номер и сказал:

— Лех, ну, я здесь.

Снизу из толпы им помахали рукой. Скоро Леха, высокий седой парень с косичкой и бородкой клинышком а-ля генерал Грант, в пыльной, выгоревшей на солнце конфедератке, поднялся к Саше и Лене со дна карьера. Молча поздоровавшись за руку с друзьями, Леша стал осматривать и пальпировать машину Саши, «Волгу» благородного песочного цвета.

— Ты чего, мыл ее, что ли? — удивленно спросил он Сашу.

— А что, машина все-таки, не человек, — ответил Саша, стирая пальцем небольшой пыльный потек. — Она же сама помыться не может.

Леша хмыкнул и спросил:

— Бегает?

— А чего ей не бегать? Движок форсированный из кагэбэшной конюшни, свечи «бошевские», резина финская, а карбюратор с лодочного мотора «Кавасаки». Ничего отечественного внутри, продавать даже жалко.

— Так не продавай, — пробурчал Леша, подняв капот и осматривая мотор.

— Деньги нужны, — сказал Саша, нежно похлопав машину по дверце.

— Тогда не хнычь, но больше двух сотен я тебе не дам. Ты же знаешь, зачем я покупаю. — С этими словами Леша отдал Саше засаленную записную книжку, которую он вместе с другим хламом выгреб из бардачка.

Саша кивнул:

— А ладно, — и решительно отдал парню ключи.

Леша сунул руку между передними сиденьями и достал из щели бензиновую зажигалку, с которой Саша давно распрощался.

— Хочешь посмотреть? Я ее прямо сейчас в заезд поставлю, — сказал Леша. — Сегодня двенадцать «Запорожцев» набралось, и из них решили сделать суперзаезд. Ничего, если я твою «Волгу» с «Запорожцами» поставлю? Не обидишься?

— Ана что здесь можно обижаться? — удивился Леня.

— Ну как же, «Волгу» с «Запорожцем» равняем, стираем кастовые грани, вроде как западло, даже деньги обратно отдают, — произнес Алексей, вынимая на всякий случай ключи.

Саша отрицательно помотал головой и махнул рукой — давай, дескать, езжай. Леша сел за руль, и машина ожила, как норовистый конь. Она повела по земле задними колесами, но, почувствовав твердую руку, прыгнула с обрыва, не разбирая дороги, спустилась вниз по прямой, по почти отвесному склону, и, сделав полицейский разворот, встала рядом с клетчатым флагом, обозначающим старт.

— За такую машину две сотни? — изумился Леня, когда уехал Леша.

— И за это спасибо. Ты же знаешь, что они с машинами делают?

В это время внизу качнулся клетчатый флаг, и машины рванули вперед. В пятидесяти метрах от старта было сделано специальное сужение, и машины стремились пройти его по возможности скорее всех. Это был судьбоносный момент. Константин Симонов сказал бы про них так: «Они еще не знали, что этот переезд уже разделил их на живых и мертвых». Тот, кто не успевал проскочить горловину, попадал в крупорушку: машины залезали друг на друга, переворачивались, отрывая двери и крылья, двигатели от перегрузки глохли в самый неподходящий момент и загорались — здесь происходил первый отсев неудачников.

Грязные, ржавые, вихляя сбитыми осями и помахивая, как крыльями, полуоторванными дверьми, они двигались дальше, пытаясь обогнать друг друга, чтобы пройти узкое место раньше своих смертельно опасных соперников. Гонка продолжалась до тех пор, пока на трассе не оставалась одна двигающаяся машина. Она и объявлялась победителем. На нее было страшно смотреть.