Сваха для дракона

– Что мне делать? – прошептала я, обращаясь к статуэтке Селофиссар, но та осталась молчалива к моим воззваниям. Как и всегда, впрочем. Надо было собираться – время стремительно истекало, караул вот-вот распахнет ворота, выпуская развеселых гостей по домам.

Я бродила по спальне в одной нижней рубашке, платье неаккуратно брошено на туалетной столик за ненадобностью. План побега зиял дырами, самые неприметные платья были уже упакованы в холщовую сумку, но главная проблема была в том, что мне некуда было бежать. Не в Кулунтар же ехать?

Как бы я не сопротивлялась, “Классификация драконьего племени” приковывала взгляд. Меня так и подмывало взять ее в руки, пролистнуть желтоватые, шуршащие страницы. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к обложке из старой кожи.

Не знаю, была ли виновата библиотечная магия, но удержаться не получалось. Застыв посреди спальни, я мысленно дала себе обещание:

“Читаю несколько минут, а затем собираюсь и ухожу. Вот, план такой”.

Книга едва ли не сама прыгнула мне в руки, когда я уселась на пол. С замиранием сердца я раскрыла ее на первой странице, вслушиваясь в хруст старой кожи и шуршание бумаги.

“Классификация драконьего племени” писалась драконом для тех, читателей, в ком не было драконьей крови. Снисходительность сквозила в каждом слове, и при чтении я ловила себя на мысли, что автор меня страшно раздражает. Легко корчить из себя всезнайку, если ты знаешь больше, чем остальные, но одним из достоинств безымянного автора я бы назвала дотошность. Он методично, страница за страницей, описывал даже самые незначительные детали, которые отличали драконов друг от друга; давал красочные описания расцветки и вариаций чешуи, а также – полную характеристику каждому из шести классов.

Шести?!

Я еще раз пробежалась взглядом по строчкам, не веря своим глазам. Я знала о существовании пяти видов: рубинового, малахитового, янтарного, агатового и аметистового. О том, что есть и шестой вид – даже не подозревала.

В “Классификации драконьего племени” была приведена сравнительная таблица по каждому из разновидностей, и кое-что мне уже было известно. К примеру, я давно знала, что у малахитовых драконов самый большой размах крыльев, а их истинная стихия – вода. Или же то, что янтарные драконы самые слабые и обращаться могут только при наличии яркого солнечного света. Чешуя у них почти прозрачная, искристая, и под ней при хорошем освещении можно разглядеть мышцы и тонкие косточки кожистых крыльев. Предки агатовых драконов могли обращаться только ночью, но спустя несколько сотен лет, скрещиваясь с другими видами, они смогли побороть этот недостаток.

Рубиновым драконам была посвящена отдельная глава, и от нее осталось противное, кислое послевкусие. Складывалось впечатление, что один из рубиновых драконов, а то и все разом, насолили автору, отчего тот откровенно смаковал самые страшные подробности их существования. О том, что жизнь рубиновых – не сахар, становилось понятно с самых первых строк.

“Во время появления на свет рубиновый дракон причиняет своей матери невыносимые страдания. Виной тому можно считать температуру рубинового пламени, которое загорается еще в утробе. Большое счастье, если мать выживает, гораздо чаще они умирают в родах, давая жизнь своему ребенку.

Рубиновый дракон – сильнейший среди сородичей, но это сила не приносит обладателю счастья. Рубиновое пламя – самое капризное и опасное, не желающее подчиняться хозяину. Взросление рубинового дракона сопровождается мучениями и страданиями, а с подросткового возраста пламя начинает испытывать хозяина на прочность. И если в случае с малахитовым, сапфировым или янтарным, бушующие гормоны влияют только на изменение человеческого тела, пламя рубинового дракона медленно, клетка за клеткой, уничтожает хозяина изнутри. Превращение в свою истинную форму для них – пытка, зачастую каждая попытка обернуться оканчивается множественными ранами. Совершить полный цикл обращения удается лишь единицам; причина – в особенностях рубинового пламени. Оно сопротивляется процессу обращения, ускоряя процесс разрушения организма. Если рубиновому дракону, через кровь, пот и слезы, удается приручить истинную форму, пламя подчиняется ему и необратимый процесс самоуничтожения останавливается.”

– Ничего себе, – я подняла глаза от книги, прижимая к губам ладонь. Какие же страдания испытывают те бедняги, кому не посчастливилось родиться рубиновым? Раны, ожоги, медленная, а если не сможешь побороть пламя в груди – верная смерть! При одной мысли о мучениях, что выпадают на долю самых красивых особей из драконьего племени, пробирала дрожь.

В книге была гравюра, озаглавленная как “Обернувшийся рубиновый дракон” – оне не могла передать всю глубину цвета, но смогла отразить горделивую стать и изящный наклон шеи, покрытой твердой чешуей, которую не пробило бы и самое острое копье.

Я пальцем обвела контур гравюры, дыхание в груди сперло – даже на мелкой картинке рубиновый дракон выглядел величаво и пугающе. Какие же они тогда в жизни?