Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Он вышел в коридор и встал так, чтобы его видела камера под потолком. Приложил к виску ствол, произнес: «Жаль умирать. Я мог бы еще столько народа на тот свет отправить… Но грустным солдатам нет смысла в живых оставаться» - и вдавил холодный спусковой крючок почти в самую пистолетную рукоятку. И грянул гром…

Сверкнула и погасла вспышка. Но вместо ожидаемой темноты Максим увидел свет. В глаза бил прожектор, установленный на носу знакомого теплохода со складным трапом. На мостике виднелась зловещая черная фигура. Хорст собственной персоной.

- Поднимайся ко мне! – крикнул бывший подводник.

Максим взлетел наверх, с удивлением обнаружив у себя в руках ружье, а на плече – портупею с наградным револьвером Нагана. Неразлучный ТОЗик, похоже, остался с ним навсегда.

- Так я жив? – Максим потрогал руки и ноги.

- Во всяком случае, ты не призрак, - уклончиво ответил Хорст. – Вот это ты мне здорово подсобил. Столько пассажиров у меня со времен последней войны не было.

- А где они все?

- Большинство в трюме. Такой публике, за редким исключением, комфорт не положен.

- Мне тоже. Я ведь сам себя…

- У тебя выхода не было. Ты положил живот за други своя. Есть сведения, что тебя с твоей ружбайкой произведут в Хранители. Да, в Хранители. Будешь людей спасать от их же собственных глупостей. Все добровольно, не переживай.

- Удостоверение и униформу выдадут?

Бывший подводник фыркнул:

- Еще льготная пенсия и полный соцпакет. Все сам увидишь.

- Да я уже согласен, - сказал Максим. – Даже без соцпакета.

- Это не мне будешь говорить.

Хорст нажал кнопку стартера. Заворчал, потом загудел дизель. Теплоход отчалил от пристани, развернулся и на полном ходу направился в открытое море. От луча прожектора на воде плясали зайчики. Максим несколько минут смотрел на них, потом вынул из патронташа два патрона и вставил их в магазин. Просто на всякий случай.

Эпилог

Норвежский военный атташе Ларс Магнус Сёдем мысленно костерил российскую глубинку последними словами. Разбитая осенняя дорога выглядела так, как будто по ней целый час долбили из тяжелых артиллерийских орудий. Дипломатический внедорожник, переваливаясь на выбоинах, тащился со скоростью телеги. Но русский за рулем – Кузьма Фролов, выглядел спокойным и даже расслабленным. Он, похоже, привык вести машину по месиву из грязи и камней. На курносом лице не было видно и тени раздражения.

Тридцать километров тащились больше трех часов. Наконец впереди показались остатки деревни – наполовину разрушенные бревенчатые постройки. Балки провалившихся крыш торчали вверх как черные пальцы. Внедорожник остановился у единственного целого дома. Из трубы вился дымок. Ларс выскочил и бросился к двери, но Кузьма остановил его:

- Стой, Швеция! Так и пулю схлопотать недолго!

- Норвегия. Норге. Сколько раз говорил?

- Да какая разница?

Кузьма постучал условным стуком. Изнутри послышался лязг отодвигаемого засова. Дверь чуть приоткрылась.

- Да я это, я! Фролов Кузька! Правда, со мной гость. Наш он, проверенный человек, - Кузьма знаком показал, что можно входить. – Давай, Швеция! Путь свободен!

Ларс шагнул за порог. Он увидел Олесю – исхудавшую и постаревшую от тяжелого ручного труда. Только лицо ее по-прежнему осталось все таким же светлым и добрым, несмотря на изможденный вид и мешки под глазами. Едва Ларс вошел, Олеся шагнула ему навстречу:

- Ларс! Не думала тебя встретить!

В комнате было прохладно: русская печь еле топилась. Возле нее в тусклом свете тлеющих дров ребенок лет пяти что-то усердно строгал. Ларс пригляделся и понял, что резная рукоятка ножа двигается сама по себе, несмотря на то, что руки мальчика спокойно лежали на коленях.

У кровати на полу вытянулся крупный волк. Он не скалился, не рычал, просто, приоткрыв желтый глаз, пристально следил за всем происходящим в комнате. У Ларса не возникло никаких сомнений: малейшее поползновение в сторону обитателей дома, и волчьи челюсти сомкнутся на горле обидчика. Такая зверюга страшнее любой вооруженной охраны.

Олеся зажгла свечу и поставила ее на стол рядом с фотографией Максима. С непокрытой головой, с ружьем в руках, он стоял на фоне антенн радиоцентра – пространственной аномалии Зоны. Ларс не мог и подумать, что когда-нибудь увидит его… и радиоцентр, и Максима. О чем думал Проводник, мечтательно глядя в пространство, вряд ли сейчас кто-то мог рассказать.

Олеся неприветливо спросила:

- С чем пришли, Ларс? Угостить ничем не могу. Урожай плохой был. Самим голодать придется. Разве что Лобо, - она кивнула на волка, - поможет. Да ничего, не впервой. Протянем как-нибудь. Сама перебьюсь, Антонина Максимыча буду травами отпаивать.

При упоминании сына лицо ее приняло такое же мечтательное выражение, как у Максима на фотографии. Не зря говорят: муж и жена – одна сатана. А ведь они жили вместе совсем недолго.

Ларс посмотрел на нее и сказал:

- Олеся… эээ… как там по… отцу?

- Вадимовна.

- Да, Олеся Вадимовна. Я собираюсь вывезти вас отсюда. Эвакуировать. Я ведь так и не отблагодарил вашего супруга как полагается. Хочу исправить ошибку.

- Как – вывезти? Куда?