Сварить медведя

После полудня за поиски Юлины взялись уже всерьез. Подружка рассказала – Юлина после танцев собиралась домой. Никто ее не провожал, настроение у девушки было прекрасное. После этого никто ее не видел. Как сквозь землю провалилась. Прочесали лес около Кентте и пошли по тропинке, по которой она, скорее всего, шла домой. Даже не скорее всего, а точно, другого пути просто не было. Парень, помощник конюха, заметил чуть в стороне большой сарай, который летом использовали как склад. Подергал – заперто. Хотел уже было уходить, но все же заглянул в щелочку и обратил внимание: дверь заперта изнутри. Это показалось ему подозрительным, он просунул в щель нож и, немного повозившись, отодвинул засов. В сарае никого не было, но внезапно ему почудились слабые звуки на чердаке, что-то там шевелилось. Наверняка мышь. А может, горностай. Парень на всякий случай поднялся на чердак. В углу были свалены несколько мешков. Откинул верхний – и обомлел.

Там лежала Юлина Элиасдоттер.

Глаза широко открыты. В первую секунду парня охватила паника – решил, что она мертва. Схватился за пульс – и вдруг она издала отчаянный, леденящий душу вопль. Так кричит заяц, когда его сцапает лиса. Он попробовал успокоить девушку, но она его будто и не слышала. На крик сбежались и остальные. Снести ее по шаткой, прогнившей лестнице не решились – нашли канат, обвязали вокруг талии и спустили вниз. Срубили две молодые елки, очистили от сучьев, кое-как привязали мешки и на этих импровизированных носилках понесли домой. Попытались спросить, что с ней случилось, но на все вопросы она только закрывала лицо руками и тихо стонала. Девушку трясло, как в лихорадке. Принесли домой и поскорее закутали в несколько теплых одеял.

Послали за простом: нашлась Юлина Элиасдоттер. Попросили захватить потир[17] – а вдруг придется совершить последнее причастие. Прост молча дал знак, и мы поспешили в дорогу.

Идти было близко. Во дворе курной избы Элиаса стояли, переминаясь с ноги на ногу, несколько парней – почти все, кто помогал в поисках. Прост наскоро поздоровался и поспешил в дом. Там царила давящая тишина. У стола, понурив головы, сидели сам Элиас и его взрослые сыновья. Один из них встал и предложил просту стул, а сам, скрестив ноги, уселся на пол.

Едва прост успел поздороваться, дверь распахнулась и на пороге появился исправник Браге в неизменном сопровождении секретаря управы Михельссона. Браге небрежно поздоровался и вытер ладонью красную вспотевшую физиономию.

– Где девушка?

Хозяин молча показал на дверь в спальню. Открыли дверь. В спальне царила полутьма. Все шторы закрыты. У кровати сидела жена Элиаса Кристина, худая женщина с узловатыми мужскими плечами. Она время от времени мочила тряпку в ведре, выжимала и смачивала девушке лоб.

Юлина лежала совершенно неподвижно. Михельссон остался стоять у двери, как караульный, а исправник подошел, наклонился и некоторое время вглядывался в исцарапанное, мучнисто-бледное лицо.

– Спит она, что ли? – Взял у матери из рук тряпку, вытер потный лоб и повторил: – Спишь? Это я, исправник Браге. Что с тобой случилось?

Девушка молчала, будто не слышала вопрос. Он вытянул руку и помедлил, словно боялся до нее дотронуться. Потом все же решился, через одеяло взял ее за плечо и легонько потряс.

Тишину прорезал хриплый, надрывный крик. Девушка забилась, кое-как высвободила из-под одеяла руки и начала колотить исправника. Он перехватил ее за запястья, но она продолжала вырываться и кричать.

– Ты что, не слышишь? – прикрикнул он. – Это исправник Браге! Кончай драться!

Тело девушки изогнулось дугой в отчаянной попытке высвободиться, и он почел за лучшее оставить ее в покое и отойти на безопасное расстояние.

Юлина перестала кричать. Выставила сжатые кулачки, приготовилась бить, царапаться, кусаться, любой ценой защищать свою жизнь. Невидящие глаза широко раскрыты.

– Эти фасоны не по мне, – строго заявил исправник.

Он тщательно вытер капли слюны с мундира. Кристина ринулась было ему помочь, но он остановил ее величественным жестом.

– Юлина… – произнес он. – Тебя ведь зовут Юлина?

Она молча уставилась в потолок.

– Кто-то тебя обидел, Юлина?

Молчание.

– Это был медведь? На тебя напал медведь?

– Она и с нами не разговаривает, – извинилась Кристина.

– У меня нет времени на эти фокусы. Почему Юлина молчит? Рассказывай. Медведь? Кивни по крайней мере.

Слабое движение головы.

– Она кивнула, – уверенно сказал исправник.

Мать не решилась возражать. Мне-то как раз вовсе не показалось, что девушка кивнула утвердительно. Но я промолчал. На всякий случай.

– Я-то думал, людоеда уже поймали, – тихо, без выражения, как бы рассеянно произнес прост.

– Значит, поймали не того. Объявим еще одно вознаграждение. Он от нас не уйдет. Раньше или позже мы с ним покончим.

– Предплечья. – Это так же без выражения. Прост словно заскучал.

– Что – предплечья?