Сварливые пташки

– Но если быть честным до конца, то я должен признать, что мои сведения о Миртл зияют белыми пятнами. Люди редко питают такую страсть к животным, как я, или если говорить о ней, то даже еще большую. Порой мне кажется, что на свете совсем немного тех, кто желает хоть что-то изменить к лучшему. А она действительно пытается. Поэтому я не могу представить ее в дурном свете. И допускаю, что убить кого-нибудь она могла только по одной причине – если бы узнала, что кто-то незаконно охотится на ее птиц.

Я с шумом втянула в себя воздух. Лео посмотрел на меня.

– Может, все так и было. Генри сам мог браконьерничать и истреблять птиц, но при этом все время обвинять всех остальных. И о чем это говорит? Что леди слишком далеко зашла в своем протесте? Он не первый, кто пытался прибегнуть к такого рода уловкам.

Лео пожал плечами:

– Возможно. Хотя он и сам был страстный любитель птиц. Может, ему нравилось их коллекционировать? Этого я сказать не могу. Во многих отношениях он на этой почве свихнулся не хуже Миртл. Но в ней при этом присутствует нечто, допускающее с ней контакт, в то время как в Генри, что ни говори, ничего такого не было.

Наши с ним взгляды упали на брошь, лежавшую на диване рядом с Ватсоном.

Лео опять взял ее в руки:

– Ты отнесешь ее Брэнсону?

– Полагаю, это мой долг. Хотя я понятия не имею, как к этому отнесется полиция. Он же напрямую велел мне в этот раз не совать в дело нос.

Лео на миг задумался.

– Я сам могу ее отнести. Скажу, что нашел, когда вернулся на место преступления. По сути, мы с тобой можем сейчас туда пойти, и ты точно покажешь, где ее нашла, дабы я знал, что ему говорить. В этом случае ты не рискуешь, что тебя не подпустят к делу, и вообще не навлекаешь на себя никаких неприятностей.

Нет, вы только посмотрите – он предложил один из тех самых вариантов, которые я обдумывала по пути сюда. То есть сказал фразу, которую я сама не знала как произнести. И тем самым избавил меня от необходимости это делать. Причем дал такой совет, будто это было проще простого.

Но когда эти слова слетели с его губ, я уже знала, каким будет мой ответ. Я гордилась быть дочерью Чарльза Пейджа. Его дети не могли лгать, когда речь шла о расследовании убийства.

– Нет. Но все равно спасибо. Я это должна сделать сама. И с Брэнсоном как-нибудь да справлюсь.

Пространство между нами опять заполонил смех Лео.

– Ох, Фред! Я в этом даже не сомневался. Потому как даже представить себе не могу человека, с которым бы ты не справилась.

Глава 7

В последний раз мы с Ватсоном переступали порог полицейского участка, когда бежали, спасая жизнь. Точнее, с технической точки зрения бежала одна я, держа песика на руках, хотя он это и люто ненавидит. Здесь в голову может закрасться мысль, что если ты один раз обрел где-то благословенный островок безопасности, то таковым он будет оставаться всегда. Но когда я вошла в полицейский участок, одолевавшие меня эмоции были весьма далеки от чувства облегчения.

После нашего недавнего разговора с Брэнсоном я уже чувствовала, что у меня поднимается температура. Хотя при этом не нарушала законов и не препятствовала расследованию. И не моя вина, что с момента моего переезда в Эстес делать работу детектива у меня получалось гораздо лучше, чем у всего департамента полиции, вместе взятого. Хотя закончилось все тем, что мне однозначно сказали, что можно делать, а чего нельзя.

Когда я придержала перед Ватсоном дверь и посмотрела на стол дежурного, меня ожидал еще один сюрприз. С сидевшим за ним полицейским – надо полагать, тем самым, на которого мы с моим песиком налетели здесь в минувший раз, – разговаривала Грин. От ее вида случилось невиданное чудо – я обрадовалась, что это не Брэнсон, а именно она. Хотя раньше в жизни бы не подумала, что такое вообще возможно.

Увидев, что Сьюзан Грин посмотрела на меня и окинула презрительным взглядом Ватсона, я – клянусь! – как всегда, буквально услышала голос мисс Галч[2], изрыгнувший несколько многообещающих угроз и под конец не забывший добавить: «Да еще и твоя собачонка».

– Здравствуйте, рада вас видеть, Сьюзан Грин.

Второму копу я только кивнула, не предприняв попыток вспомнить, как его зовут.

Сьюзан вздрогнула, в ее чертах на миг отразилось замешательство. Ни одна из нас в жизни не говорила другой, что рада ее видеть. С момента первой встречи нас объединяло только одно чувство – враждебность. И хотя я больше считала злоумышленником не себя, а ее, действовало оно в обоих направлениях.

– Уинифред… Хорошо, что вы… – Явно не в состоянии закончить словами свою мысль, она повернулась ко мне своим массивным корпусом и оглядела с головы до ног. – Вам нужна помощь полиции?