Сварливые пташки

Это тоже прозвучало лучше обычного. Я вытащила из кармана брошь и начала сокращать расстояние до стола дежурного, но в этот момент меня дернул за поводок Ватсон. Оглянувшись назад, я увидела, что с него слетело немного снега, которым он тут же решил полакомиться. Я с мольбой дернула пса за поводок, он фыркнул, явно обидевшись, прищурил глаза, в последний раз лизнул растаявшее угощение и послушался меня, что было совсем не в его духе.

Когда я повернулась обратно, Грин подчеркнуто засмеялась. Ее бледно-голубые глаза недвусмысленно говорили, что, если ей когда-нибудь подвернется под руку какой-нибудь корги, она пустит его на котлеты.

Да, видимо, я поторопилась сказать, что сегодня все шло лучше обычного.

– Эту вещицу мы с Ватсоном нашли, когда… – я прочистила горло, – когда пошли прогуляться по заповеднику при свете луны. Мне показалось, она может оказаться важной уликой.

Сьюзан за ней не потянулась, лишь на секунду глянула, окатила меня гневным взглядом, посмотрела на украшение, затем повторила всю эту последовательность действий еще несколько раз. Через какое-то время полицейский Как-Его-Там протянул к безделушке руку, но Сьюзан схватила его за запястье и яростно отпихнула.

Надо было сразу предположить. Хотя в свою защиту могу сказать, что тут как ни поступи, закончится все равно плохо.

– Прогуляться в свете луны по заповеднику, говорите? – сказала она, взяла наконец украшение, еще раз мельком на него взглянула и опять вперила в меня холодный как лед взгляд. – Знаете, мисс Пейдж, нормальные люди не шляются по лесу в темноте, пусть даже под охраной собаки размером с перекормленного хомяка, и не разгуливают по месту преступления, когда с момента беды не прошло еще и суток. – С этими словами она скорчила гримасу, пытаясь изобразить улыбку, но что бы это кривляние собой ни представляло, улыбкой его нельзя было назвать никак. – Ну да, мне надо было умолкнуть сразу после того, как я упомянула нормальных людей.

Я прочистила горло и, к своему изумлению, опять пришла к выводу, что наш с ней разговор лучше любого другого, который мне пришлось бы иметь с Брэнсоном. Мы со Сьюзан никоим образом не питали друг к дружке теплых чувств, но ничего такого и не предполагалось.

– Вот на это, Сьюзан, я действительно не могу вам ничего возразить. Потому как никогда в жизни не относила себя к числу нормальных. Да и лежало это украшение не на месте преступления, а в нескольких ярдах в стороне. И потом… никакого полицейского ограждения в виде ленты я там не заметила.

– Все правильно. – Она, похоже, решила повеселиться. – Потому что для вас так или иначе нырнуть под желтую полицейскую ленту отнюдь не означает пересечь финишный рубеж.

Я собралась было ей возразить, но сравнение оказалось более чем уместным. Мне бы оно в голову не пришло, но она попала в самое яблочко. Особенно в этот раз, когда мне так хочется раскрыть преступление до того, как это сделает Брэнсон или кто-то другой.

Грин вытянула в мою сторону руку с зажатой в ней брошью.

– Знаете, Фред, хотя ваши попытки корчить из себя Нэнси Дрю и не производят на меня чрезмерного впечатления, в прошлый раз, когда вы обнаружили на Рождество улику, вам хотя бы хватило ума положить ее в пакет с застежкой. А эта вещица? Кому и сколько раз вы ее показывали, сопровождая соответствующим рассказом, перед тем как принести мне? Надо полагать, теперь я обнаружу на ней отпечатки пальцев доброй половины города?

Я чуть было не сказала ей, что принесла брошь отнюдь не ей, но вовремя напомнила себе, что я уже зрелая женщина в возрасте тридцати восьми лет, у которой нет причин возвращаться к школьной язвительности.

– Вот здесь вынуждена с вами согласиться – я действительно не подумала, когда вытащила ее из-под снега.

Она подалась вперед самую малость, почти даже незаметно, но я почувствовала в этом ее жесте страшную жажду действия.

– Вот это да. Вы меня озадачили. Разве ваш отец не служил в полиции?

Мы находились в полицейском участке, она с радостью бросила бы нас с Ватсоном в одну из отдельных камер, маячивших за ее спиной, но все это не имело никакого значения. Сьюзан задела меня за живое, и ей вот-вот предстояло стать свидетельницей приступа необузданной ярости, присущего всем без исключения рыжеволосым, независимо от оттенка, но в этот момент, будто по волшебству, из коридора за столом дежурного появился сержант Векслер:

– Фред? Мне показалось, я услышал твой голос.

Брэнсон улыбнулся мне с таким видом, будто наш последний разговор никоим образом не носил напряженного характера. А потом дошел даже до того, что обошел стол дежурного, взял меня за локоток, слегка сжал и погладил Ватсона, который не противился этому целых две секунды.

После чего вновь сосредоточил внимание на мне, изобразив на лице дружелюбие и непринужденность:

– Что тебя сюда привело?

Грин не дала мне шанса ответить. Она прислонилась к столу и подняла руку с зажатой в ней брошью так, чтобы я осталась от нее по одну сторону, а он – по другую: