«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается

— То есть, надо ждать, пока приспособятся? Это сколько изведёте металла — ооо...

— А куда деваться? — пожевал губами Демидов.

— Деваться не нужно, — я почесал карандашом крыло носа, — химический анализ надо производить. И тех материалов, которые закладываются, и в процессе плавки пробу надо бы отбирать.

— Да надо бы, — грустно кивнул головой Демидов, — но где же нам таких специалистов взять? Хоть эти то есть...

Поговорили, попили чаю, разошлись. Но к моим думам неотступно прилипла мысль о способах анализа расплавленного металла: "кровь из носу", а эту закавыку следовало разрулить! И разрулить как можно скорее.

На другой день гости уехали брать Бастион искусств. Я занимался своими делами, которых накопилось великое множество, тот же локомобиль.

После обеда вернулись голодные, но весёлые уральцы — кажется, Юный художник произвел впечатление и на мэтров изобразительных искусств — завтра-послезавтра всё должно решится. Демидов поведал, что учёные мужи в один голос восхищались идеальным чувством цвета опекаемого им юного дарования, лицо заводчика при этом лучилось гордостью.

Но ни мальчик, ни опекун особенного веселье не выказывали. Парнишка боялся расставаться с друзьями, а Демидов терять такого способного ученика.

Чтобы Отвлечь их, я попросил Сидора послать кого-нибудь во французскую кондитерскую купить пирожных для мальчишки - где ещё, кроме столицы ребёнок такую сласть отведает, позвал детишек. Ну, а Николаю Никитичу показал чертежи пароврата-локомобиля, заинтересовав, рассказал, как он действует и обещал на днях показать в деле, если они немножко задержатся. В самый разгар появился Лангсдорф.

— О, Григорий Иванович, заходите. Вы ведь знакомы с Николаем Никитовичем, — мужчины пожали друг другу руки, я налил чаю естествоиспытателю,который уселся повесив нос.

— Григорий Иванович, у Вас-то что стряслось?

— Ай, Николай Петрович, не спрашивайте, — он поморщился то ли на горячий чай, то ли на суть вопроса, — что-то я никак с этими спектрами Не разберусь...

Я нахмурился, соображая. Мои брови сами собой поползли вверх: Ёлки—палки! —я стукнул себя по лбу Как же я раньше не сложил "один плюс один"!? Вот оно, решение, прямо под моим носом!

Ведь в моё время в металлургии широко использовался спектральный анализ.

— Что там за проблемы, Григорий Иванович?

— Да вот, вроде бы беру, к примеру, железо а цвета линий спектра на бумаге никак похожие не подберу. Прибор вроде как фокусируется хорошо, не могу никак сообразить.

"Ну да, — подумал я, — Вы отменный естествоиспытатель, а художник-то средненький". Вслух же сказал:

— Сообразить не можете... — Я повернулся к Демидову: — Николай Никитич, а давайте-ка мы кое-что проверим. Только нам понадобится Ваше юное дарование.

— А что там такое? насторожился заводчик.

— Пойдёмте, сейчас всё увидите.

Мальчика заинтересовали яркой радугой и невиданным прибором. И он вприпрыжку поспешил впереди нас.

Подцепив на платиновую петельку немного соли Железнова купороса, Лангсдорф поместил пробу в пламя спиртовки, которое окрасилось в бледновато-желтый цвет, характерный для железа а в спектроскоп, изготовленный естествоиспытателем по моим чертежам, видна равномерная гребёнка цветных полос. Поманили юного художника. Он приник к окуляру, серые глазенки воспламенились интересом: — А что ещё у вас есть?

Мы с Лангсдорфом принялись показывать другие вещества.

Дождавшись, пока парнишка наиграется, осторожно спрашиваю: — А можешь зарисовать?

— Ну да, конечно, — как о само собой разумеющемся пожал плечами Всемил, — Сейчас! — сбегал за своими карандашами — самые лучшие, ничего Демидов не жалеет для своих учеников — и сноровисто на кусочке картонки отобразил наблюдаемый цветной частокол. — Вот это как называется?

— Это железо, — подсказал я и юный художник, кивнув согласно, калиграфически подписал.

— Вот это натрий, — и мы споро продолжили формировать картотеку спектров химических элементов.

Увязавшийся с нами Петька под присмотром Фернандо высунув от усердия язык вырезает из картонки кривобокие прямоугольники, которые секретарь передаёт Всемилу - все при деле!

Юного художника захватил процесс, не оттащить от спектроскопа. Он готов был Смотреть и смотреть, крутить, рисовать. Я шепнул Демидову: — Ооо, какой профессионал! Смотрите — готовый специалист.

Мальчишка откинулся и посмотрел недоумённо, обратился сначала к своему опекуну: — Николай Никитич, — потом ко мне: Николай Петрович, ералаш какой-то... Ерунда какая-то получается: вот железо и вот железо, а картинки разные... — внезапно он замолк на полуслове, сдвинул брови, прикусил губу и порывисто прильнул к прибору, перебирая на столе платиновые петельки с пробами и молча суя их в пламя. Откинулся, выдохнул, удовлетворенно улыбнулся, обернул сияющее лицо к нам: — Кажется я понял!

Мы переглянулись, Демидов поднял бровь, мол: "Поясни".

— Видите, тут чистое железо. А тут с ним смесь какая-то. Вот. Причём в этой пробе железа больше, чем в этой.

— А как ты догадался? - интересуюсь.

— Но эта же ярче, — словно несмышлёнышу растолковывает он.