«Сварщик» с Юноны (СИ)

Потом мы искали краски, чтобы в разные цвета стороны кубика покрасить: чёрный с белым, красным и зелёным, и синий с оранжевым. Но тут случилось непредвиденное, что надолго отодвинуло забавы в сторону.

Я ещё накануне вечером ощущал сильное жжение в правой ступне. И это несмотря на то, что зарядку и тренировки теперь провожу исключительно в мокасинах — у матросов-то подошвы сплошной мозоль, в тёплое время года обувку берегут, босые по кораблю шныряют, а командорские, увы… Ну, и разбередил: мне бы позавчера-вчера полежать в койке, да куда там… Но нога-то ещё куда ни шло, терпимо, так знобить начало. Лангсдорф температуру смерил, озабоченно осмотрел ногу, поглядел сокрушенно:

— Худо дело, Господин командор…

— А точнее? — потребовал я.

— Очень похоже на антонов огонь, — врач отвел глаза.

«То бишь гангрена или, иначе, заражение крови», — подитожил я про себя. Положение угрожающее…

— Григорий Иванович, а вытяжку из плесени Вам удалось извлечь?

— Да, есть около наперстка, — складки на лбу показали, что доктор пытается сообразить, что в моем вопросе содержится.

— И промытый в щелоке, прополосканный и высушенный хлопок есть?

— Имеется.

— Разбавьте половину вытяжки плесени, насколько помню по латыни она какой-то там пеницилиниум зовется, пусть будет пеницилин, в стопке дистилированной воды и вместе с хлопком несите.

Я вновь хорошенько промыл стопу, Лангсдорф прочистил ранку и мы вложили в неё тампон из хлопка пропитанного раствором пеницилина. К утру опухоль спала и кожа приобрела вполне здоровый вид. Однако на сем наши невзгоды не исчерпались.

Осунулся и посерел лицом Филимон. Парень он оказался терпеливым, иначе как объяснить, что сносил жуткую боль. Только когда от сломанной ноги потянуло гнилостным запахом, Лангсдорф переполошился. Гипс вскрыли и открылась кошмарная картина: рана загноилась, края почернели, кожа натянута и блестит словно пергамент, а краснота поднялась почти до паха, вдобавок у матроса начался сильный жар.

В коридоре доктор обреченно махнул:

— Не жилец.

И это был удар, что называется «ниже пояса»: матроса спасли от ампутации, нога почти срослась, он уже шел на поправку и на тебе…. Ну нет, будем драться до последнего!

— Григорий Иванович, по-моему видел у Вас приспособление жидкости в организм вводить и отсасывать.

— Ну?

— Коли матрос обречен, несите-ка сюда разбавленную вытяжку пеницилина и сей прибор.

Лангсдорф остро взглянул на меня:

— Надеюсь, Вы понимаете что делаете, — и споро отправился в лабораторию.

Конечно, штука что принес Лангсдорф мало напоминала привычный мне шприц, да и в безвредности вытяжки из плесени для внутримышечного впрыскивания я не был уверен, но и смотреть, как Филимон в мучениях умирает не попробовав его спасти не мог. Дрожащими руками протер бедро спиртом, до ягодиц не дотянуться без переворачивания тела, набрал препарата и проткнув кожу ввел. А про себя подумал, что застрелюсь на фиг, коли матрос таки погибнет.

Вернулся в командорскую каюту, накатил стакан из-под чая спиртом, выпил как воду и отрубился.

Утром проснулся от того, что меня тряс за плечо доктор:

— Николай Петрович, Ваша Светлость, ей-Богу помогло Филимон уже просил есть!

Да и краснота спала, а кожа вкруг рубца порозовела.

— Уффф! — выдохнул я напряжение, державшее со вчерашнего вечера. А потом, После умывания и обильного завтрака, схватил кубик и двинулся в лазарет, где слабо улыбающемуся Филимону показал, как головоломка работает.

Лангсдорф позже качал головой: мол, парень про свою болячку напрочь забыл, только и делает что крутит головоломку.

Мало того, пришлось даже составить расписание: раненому кубик приносили на три часа и потребовалось выставлять караульного у двери в лазаретную каюту, чтобы никто не заходил к нему в этот момент. Французы глазели с завистью, но поначалу просить не осмеливались, зато потом… А в остальное время суток кубик находился в матросской кают-компании.

Успех был настолько ошеломляющий, что индеец по старой памяти, теперь уже быстрее, изготовил ещё пару игрушек. А я подумал о том, что вот они — живые деньги! Запатентовать я его запатентую несомненно, но надо сразу ставить производство! Что ж, это зарубка на память, я достал блокнот и записал в список задач, которые себе наметил. Надо ещё название дать головоломке, а то ведь придумают ещё чёрт знает что!

А на закате, в часы наилучшего прохождения радиоволн, на ежевечернем сеансе Кончита отстучала, что у неё появилась лучшая подружка Эстелла, которая страшно ревнует её, Кончиту: «Ах, сеньор Резанов, он такой!». А ещё зачастил Родриго и словно кот масло чуть ли не облизывает её кристадин. Я, по просьбе Резанова, отбил ответ, что, мол «У меня всё хорошо, море, небо, солнце, ничего особенного не происходит, завидую ей, что вот у неё такая насыщенная жизнь. И что придумал игрушку, которая ей непременно понравится».

Глава 13: Детский сад

в которой Савелий на мехах опробывает конвеер.

Нет, я конечно надеялся на какой-то успех, Но чтобы так… Однако расскажу по-порядку.