«Сварщик» с Юноны (СИ)

— Может быть я смог бы с Вами договориться, чтобы стать генеральным поставщиком Ваших рубиков, единственным то есть не только в моей стране, но и во всём мире. Как бы представителям Вашим Вам ведь, насколько я понимаю, некогда заниматься торговлей, а для меня это моя работа. — сказал он без тени рисовки и Я понял, что говорит правду.

— А вот это уже разговор действительно деловой, и вести его следует не На бегу, на дороге. Приходите ко мне в контору, там мы с Вами это и обговорим. — Я повернулся к Фернандо: — Амиго, Запиши мистера Гровера. Какое Вам время удобно, мистер Гровер? — мы договорились о времени, — Приносите свои бумаги, мы посмотрим и поговорим. Может быть ещё что-нибудь обсудим.

В итоге Гровер стал моим представителем в Америке, которому я поручил оформить патент как в Америке, Так и в других странах, в которых он торговал. А торговал он ещё в Голландии и в Испании. В Англию его пока купцы тамошние не пускали.

Вечером 14 мая, перед закатом я выкроил полчаса, чтобы заскочить в командорскую каюту на «Юнону». Чувствуя себя жутко виноватым перед со-владельцем тела Резановым торопливо включил кристадин, ведь вчера с этой пьянкой с Барановым пропустил сеанс радиосвязи с Кончитой… Девушка ответила сразу, будто ждала моего, то бишь своего суженого Резанова конечно, появления. Эфир вновь на диво прозрачный, что не удивительно, ведь кроме гроз других источников радиопомех в это время нет, и радиосвязь, несмотря на огромное расстояние, мизерную мощность передатчика и чувствительность приемника, устойчивая. На мои неуклюжие извинения Кончита с жаром уверила, что прекрасно вчера слышала мои переговоры с фортом Росс и сразу поняла, что у меня запарка с делами, поэтому совершенно не обиделась пропуском нашего сеанса, она ведь знала, что со мною, командором, всё хорошо, а именно это для неё главное. Подумалось: «Надо же, барышня мой почерк уже запомнила!» Я почувствовал, как справа, где локализован камергер, у меня потеплело и позавидовал Резанову: счастливчику достанется в жены женщина, способная встать на место своего мужа и со-переживать ему.

Судно качнулось на приливной волне, скрипнуло переборками, соглашаясь с моими мыслями…

— Смотри, Александр Андреич, на своей стороне мы придумали, как меха сберечь. А теперь давай подумаем, Как шкурки получше выделывать, ведь выделывают-то каждый по-своему, качеством получаются разные, так? — продолжил я вечером разговор о наболевшем с Барановым.

— Так.

— А давай-ка мы с тобой вот как сделаем: Пусть приносят шкурки невыделанные, а мы здесь с тобой создадим артель, которая будет эти меха выделывать однообразно. Тут и контролировать Можно нам самим. И промышленникам выгода: меньше мороки, снял, а выделывать не надо, им экономия времени, да и материалов. К тому же принимать можно по цене не сильно меньше выделанных, а ежели кто желает по-старому: сдавать готовую пушнину — пусть, но качеством не хужее артельной!

— Да а хто ж в ту артель пойдёт, — скептически прищурился собеседник.

— Так всё-равно меха зачастую бабы выделывают, вот баб и призовем.

— Да куда баб: у них хозяйство, да дети.

— И эту проблему решим. Главное: Договориться с мужиками.

С мужиками мы договорились.

Затем я лично, с хронометром в руках, присутствовал при выделке шкурки и Расписал по операциям. Вот сухую шкуру, заготовленную так на промысле, смачивают раствором соли — отмокают, вот стирают и заодно отбивают запах, вот натягивают на провощенный горбыль, вот женщина скребком счищает с кожи лишний жир и остатки мяса, вот погружают в чан с пикелем: раствор уксуса с солью (от брожения мы отказались: не так много у нас ржаной муки и дрожжей), за нею другая втирает отвар ивовой коры для дубления, вот следующая мнёт, чтобы шкурка стала Мягкой, затем другая втирает жир — и таких операций мы насчитали семь. Я записал по времени сколько каждая занимает. А теперь смотри: вот натягивать шкурки человек один может, но за это время содрать жир другой не успевает, тут пятеро, там на стирку двоих и т. д. Вот кто принимает, смотрит что, как, если что — возвращает.

А детей: рядом ставим ещё шатёр, туда детишек, им игрушек и кого-нибудь из мальцов в Няньки Посади — родители тут, рядышком, Если что, всё под боком. И берёшь ещё Повара. И за наш кошт кормим их.

Баранов протестующе скинул глаза. Но я предостерегающе поднял ладони:

— Александр Андреевич, Поверь: дешевле обойдётся. Вот если сейчас сядем, посчитаем — сам увидишь. Попробуем.

— Ну ладно. — сдался он.

Так и пошло. Оказалось, что такой конвейер шкурки однообразного, высокого, самого высшего качества выдает. Ну, и принимали, соответственно, на входе тоже не всякие шкурки. Мужики поначалу матерились, мол «я охотился, принёс, а ты!» Ничего, поставили отставного солдата, мордоворота — через неделю, как мне позже, смеясь, рассказывал Баранов, мужики поняли, что лучше нормальные шкурки приносить. И стали приносить.

Это имело свою пользу: в будущем они перестали бить всех зверей подряд, а прямо там, на охоте, просматривали: какой зверь сразу будет лучше, а других не трогали.