«Сварщик» с Юноны (СИ)

Мужик оказался хитрован. Капли жира в нем не было, скорее напоминал кузнеца, мощного, тренированные мышцы. Он сделал обманный замах, а потом резко выбросил ручищу. Я увернулся, присел. Словно оглобля со скоростью реактивного самолёта пронеслась над моей головой, волосы от ветра зашевелились. Я давно знаю, что сила слабого в слабостях сильного, и поэтому, когда рука противника проскочила, чуть подшагнул вперед и костяшками согнутых пальцев левой ладони ткнул ему под мышку. Удар этот не смертельный, но очень болезненный: Кондрат охнул, перекосился на правую сторону, а я, не останавливаясь, кончиками пальцев правой хлестнул ему точно по тому месту, где верхняя губа срастается с носом. Удар тоже не губителный, но крайне болезненный, вышибает слёзы из глаз, человек теряет ориентировку, а следующий удар я, пользуясь его временной слепотой, коротко и резко пробил в нижнюю челюсть. Тут важна вовсе не сила, важна точность: перпендикулярно и ровно в центр подбородка — нокаут гарантирован. Атаман словно марионетка с оборвавшимися нитями осыпался кулем.

Через полчаса, сидя у костра за котелком с похлебкой, он потирая шею, восхищался:

— Никто ишшо мене не завалил! Ужо в скольких я кулачных боях деревня на деревню бивался — ни разу! А такой Карапуз, вроде тебе и подавно я не ждал. Ну и здоров ты махаться, барин Николай Петрович!

— Здоров, Здоров, — усмехался я, — ты ешь, ешь, похлебку-то подливай.

Атаман доел, тщательно облизал ложку, спрятал за голенище, поклонился:

— Благодарствую, барин. — А потом, видимо решившись, повернулся и попросил: — Слушай, барин Николай Петрович, а возьми нас с собой, Мы тебе пригодимся.

Я от хохота согнулся:

— Ты прямо как в сказке! Помнишь про царевну-лягушку: «Не бей меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь».

Мужик растянул рот в улыбке:

— А как же, слыхал. Ты не сумлевайся, мы не какие-неть там беглые, у кажного пачпорт выправленый имеется.

Бывшие разбойнички нестройно загомонили, закивали.

— Ну, а что вот например ты-то делать умеешь? — спрашиваю вожака.

— Я, вишь ты, помощник мельника. Когда помол тяни-таскай, а то мельничку починяю. Да вот сманили мене заезжие ухари за золотишком податься, ну и вот… — мужик обескураженно махнул лапищей.

— А как вы тут-то очутились, Кондрат?

— Да Вешка, которого ваш бешеный индиан топором закидал, из Охотска донес, мол «купчина с золотишком изрядно чешет», — он подбородком указал на единственного убитого разбойника. — Он посредь нас един варначина.

Выяснилось, что среди них есть шорник, сапожник, тележных дел мастер, плотник, столяр-краснодеревщик, приказчик и даже полицейский шпик. Последние двое меня не на шутку заинтересовали, и их история действительно оказалась прелюбопытной, как выяснилось много позже, но на тот момент мне расспрашивать было некогда.

— Тогда пристрою вас покуда в конторе компании в Якутске. Вот только, как видите, лошадок-то на вас мы не припасли… — сдвинул брови в задумчивости я.

— А ништо, барин Николай Петрович, — прогудел атаман, — мы пёхом как бы не скореече вашего доберемся.

— Да ну, — усомнился я.

— Не сумлевайся барин, — кивком головы подтвердил свои слова атаман, — тропки потаённые знаю.

— Ну-ну, — поджал я губы всё ещё сомневаясь, — Тогда на вот тебе бумага на вас всех, найдёте контору Русско-американской компании, покажете, вас примут и определят, — я написал карандашом записку и, дыхнув на печать с размаху штампанул.

И совсем поразил я горе-разбойничков, предложив им сделать светокартинки. Лангсдорфа упрашивать не пришлось, он тут же установил треногу, заминка возникла там, где не ждали: ватажники никак не могли поделить места. Пришлось вмешаться, вспомнить основы композиции моего времени, кого-то поставить, кого-то посадить, кто-то прилёг. А в дорогу Кондрат вымозжил-таки у меня рубик: «Дай хошь един на всю ватагу».

На закате я, как и в Охотске, развернул рацию. Слышимость и здесь неплохая, несмотря на горный хребет в стороне Аляски. Баранов сообщил, что железо обнаружили и что артель среди кОлошей по выделке меха организовал. Форт Росс отрапортовал, что основные постройки возведены, готовят участки для посевов, отправили пять человек за перевал подготовить пахоту и там. «Юнона» радировала, что миновали Анадырь, больше половины пути дул попутный ветер, так что нефть практически не расходовали, что меня порадовало, поскольку из прошлой жизни о плавании вдоль северных берегов России знал до обидного мало, да и не интересовался, по-честности говоря. Но основное удовольствие принесла радиосвязь с Кончитой: вот вроде и ничего особенного — «как слышишь», да «какая погода», — а на сердце потеплело… Хотя это скорее всего от Резанова передается из-за совместной физиологии, да какая собственно мне-то разница.

«Вашбродь, вот кровь из носу, а к октябрю в столице будем!» — пообещал я.

«Ладно, Савелий, не загадывай — на всё воля Божья».