Свастика над Таймыром. Немецкие базы в советской Арктике

Если «Комет», как звучит официальная версия, не заходил в порты Кольского полуострова, то каким образом и, главное, с какой целью этот представитель или «переводчик» германского посольства в СССР оказался на борту рейдера? Ведь более комфортно и быстро он мог добраться до Москвы по Кировской железной дороге. Может, крейсер все же заходил в базу «Норд» или в Мурманск? Или с неким германским судном он встретился в Печорском море, куда «Комет», как советский транспорт «Дунай», пришел самостоятельно? Здесь бесконтрольно со стороны советской разведки нацисты находились более месяца, ожидая, скорее всего, прохода через район настоящего «Дежнева».

Есть еще предположение. Возможно, Крепш спешил принять участие в германо-японских переговорах, которые с немецкой стороны возглавил чрезвычайный посол Германии в Токио Генрих Штаммер. Здесь одним из пунктов тройственного договора был пункт «Япония, Германия и Италия будут осуществлять тесное экономическое сотрудничество. Для этого они будут проводить обмен сырьем и техническим оборудованием, имевшимся в их „жизненных пространствах“» (5)[55]. А быть может, Крепш был специальным германским дипломатическим курьером, который ежемесячно совершал поездку из Берлина в Токио, успешно совмещая дипломатические обязанности со сбором достоверной информации об оборонном потенциале Советского Союза. Вопросов к этой таинственной фигуре множество, но сегодня на них смогут ответить только документы МИД ФРГ, ведь на «Пингвине» и на «Орионе», пришедших на Тихий океан различными маршрутами, также могли находиться свои «фертрауэрсманны Крепши».

Все время нахождения в Печорском море экипаж «Комета» занимался гидрографическими работами и сбором плавника у острова Колгуев, официально — для подкрепления трюмов и бортов (на случай сжатия корпуса корабля льдами). Кроме того, они обнаружили, что на острове Колгуев за его многовековую историю скопились крупные запасы гуано (разложившийся в условиях сухого климата помет морских птиц, является прекрасным азотно-фосфорным удобрением). Как выяснилось позже, они же выполнили несколько «шуточных» десантов, проверили крутизну склонов Колгуева и южного острова Новой Земли. Заодно они разведали районы побережья, где больше всего скопилось плавника, так необходимого для строительства будущих секретных баз на арктическом побережье В результате проведенной разведки было выявлено большое количество плавника сибирских пород, который ежегодно приносило сюда течением Карского моря. Особенно много его оказалось на северо-восточных берегах пролива Маточкин Шар. Одновременно радиослужба лже-«Дуная» занималась перехватом и обработкой радиопереговоров между кораблями и ледоколами ЭОН.

19 августа германский крейсер как судно «Донау» вошел в новоземельский пролив Маточкин Шар. Именно здесь его дожидались советские полярные лоцманы Дмитрий Сергиевский и Афанасий Карельских, которые и повели его в Карское море.

Первая попытка выйти в западную Арктику оказалась неудачной. Сквозь льды «Комет» сумел пройти только до мыса Голотечный, но затем был вынужден вернуться назад. Экипаж получил новую возможность отдохнуть и перекрасить корабль. Есть информация, что нацисты пытались отыскать здесь следы серебряно-свинцовых месторождений.

После выхода в Карское море германский рейдер было уже не узнать. Это был нарядный теплоход с ослепительно белыми надстройками, черной трубой и красным поясом ватерлинии. Он совершенно не походил на боевой иностранный корабль, вход которым в Карское море был запрещен. Ведь и Карское море, и море Лаптевых издавна считались закрытыми для иностранцев. Уже давно оба моря представляли особый интерес для разведки приарктических, а порой и далеких от Арктики стран. Понимая, что поход «Комета» позволяет беспрепятственно провести техническую разведку самых закрытых районов Севморпути, и Сергиевскому и Карельских было поручено не только вести судно через ледовые поля, но и внимательно наблюдать, чтобы нацисты не слишком «увлекались» изучением красот арктических морей и их берегов. Как показало время, это приказание было не более чем полумерой.

Внешне ни командир перехода, ни командир рейдера особо не интересовались советскими навигационными картами и навигационной прокладкой, которую вели наши арктические лоцманы. Однако это было лишь внешне. Для того чтобы запомнить даже малейшие детали на маршруте перехода, было достаточно феноменальной, просто «фотографической» памяти старшего помощника командира рейдера, корветтен-кепитена Иозефа Хюшенбета, оставшегося для истории Доктором Аргусом. Советские лоцманы об этом не знали.