Сватовство шкипера. Рассказы

Поезд подошел к станции; пассажиры начали входить и выходить из вагонов; захлопнулись двери, и кондуктор уже приложил свисток к губам, когда капитан Криппен, пыхтя, как паровоз, шатаясь взобрался на платформу и ввалился в ближайший вагон третьего класса.

— Ну, едва, едва только захватили, сэр, — сказал начальник станции, захлопывая за ним дверцу вагона.

Капитан упал на скамейку, стараясь отдышаться, и, повернув голову, бросил последний, торжествующий взгляд на дорогу.

— Не беспокойтесь, сэр, — добродушно сказал начальник станции, уловив направление взгляда капитана, и заметив вдали мистрисс Пеппер. — Мы подождем вашу даму.

* * *

Джаксон Пеппер вышел из своего убежища, и глядел вслед отходящему поезду, спрашивая себя с каким-то тупым, смутным недоумением, что-то должно теперь происходить в вагоне. Он стоял неподвижно так долго, что один мягкосердечный сторож, до которого уже дошли слухи о происшедшем, решился подойти к нему и дружески положил ему руку на плечо.

— Вы никогда уже ее не увидите, мистер Пеппер, — сказал он с участием.

Бывший лоцман повернул голову, посмотрел на него пристально, и последняя вспышка гнева, какую ему суждено было проявить когда-либо в его жизни, промелькнула у него на лице.

— Чортов дурак! — проговорил он грубо.

A Benefit Performance (1897)[10]

Пассажир

Способ, каким капитан "Бесстрашного" пробирался по пристани, несомненно, напоминал скорее приемы охотника за оленями, чем мирного прозаичного хозяина судна, возвращающегося на свой корабль. Он прокрался сначала вокруг пирамиды пустых ящиков, спрятался за пустую бочку, юркнул оттуда к фонарному столбу и, наконец, из глубоких недр парового подъемного крана окинул украдкой мелодраматическим взглядом палубу своего судна.

Обыкновенный наблюдатель не нашел бы нигде ни малейшего повода к таким тревожным предосторожностям. Палуба, правда, была несколько скользкая, но опасная, разве только, для неопытного новичка. Люки были закрыты и в освещенной кухне можно было издали разглядеть повара двигавшегося вокруг своей плиты со спокойной неторопливостью, обличавшей в нем сознание полной безопасности и ничем не возмущенную совесть.

Бросив последний робкий взгляд назад, шкипер спустился с крана и легко ступил на палубу.

— Ш-шш… — сказал повар, спокойно выходя из кухни. — Я все караулил, когда вы вернетесь.

— Чертовски хорошее у тебя понятие о карауле, — с раздражением проговорил шкипер. — Ну, что такое?

Повар ткнул пальцем по направлению к каюте:

— Он там! Внизу! — прошептал он хриплым шепотом. — Помощник сказал, чтобы вы подошли к лестнице, когда вернетесь, и просвистали "Боже храни короля". И тогда он выйдет к вам и вы решите, что надо делать.

— Просвистать! — проговорил шкипер, тщетно стараясь увлажнить языком свои пересохшие губы. — Да я не мог бы теперь свистнуть даже для спасения своей жизни.

— Помощник не знает что делать, а это был бы ваш сигнал, — продолжал повар. — Он там, с ним, внизу — поит его и забавляет.

— Ну так ступай ты, и просвисти, — сказал шкипер.

Повар обтер рот тыльной стороной руки.

— А как это будет? — спросил он тревожно. — Никогда не могу запомнить все эти напевы.

— Ах… Ну так поди и вели Биллю просвистать, — с нетерпением произнес шкипер.

Позванный потихоньку поваром Билль, вылез с бака и узнав, что от него требовалось, выпятил губы и издал такой резкий пронзительный свист, что чуть не оглушил перепуганного шкипера. Свист это произвел на помощника как бы волшебное действие — он взлетел стрелой по лестнице и закрыл рот Биллю не слишком то нежно, рукой дрожащей от волнения. Затем, затворил дверь как можно тише и осторожнее и запер ее на задвижку.

— Ну, теперь все благополучно, — сказал он запыхавшись шкиперу. — Он наш пленник. Он выпил четыре стакана водки и кажется его клонит ко сну.

— Но кто ж пустил его в каюту? — сердито спросил шкипер. — Хорош порядок, что я не могу отлучиться с корабля на час или на два, без того, чтобы не найти при возвращении свою каюту занятой черт знает кем!

— Он сам себя впустил, — сказал повар, которому вдруг пришло в голову воспользоваться этим удобным случаем, чтобы незаметно упомянуть о блюде разбитом им накануне. — Он сам себя впустил. Я даже так удивился, чтоб не сказать испугался, что уронил большое блюдо и разбил его.

— Что же он сказал? — спросил шкипер.

— Синее блюдо, — продолжал повар, желавший раз навсегда выяснить этот вопрос на чистоту. — То, у которого на одном конце желобок, чтобы подливка могла стекать.

— Что он сказал? — проревел шкипер.

— Сказал: "Ага, старик, — говорит, — отличился ты однако", — отвечал правдивый повар.

Шкипер с яростью обратился к помощнику.

— Когда повар пришел и доложил мне о нем, — сказал тот в ответ. — Я сейчас же понял в чем дело. Я сошел и заговорил с ним, как можно хитрее и политичнее.

— Интересно бы знать, что вы сказали? — пробормотал шкипер.

— Ну что ж, если вы полагаете, что сделаете лучше моего, то идите вниз и сами с ним объясняйтесь! — горячо возразил помощник. — В сущности, ведь, он к вам пришел. Он ваш гость.