Свечи сгорают дотла

Ему рано пришлось оставить карьеру, концертный зал, пришлось довольствоваться обучением бесталанных, лишенных музыкального слуха детей в провинциальной школе и скромным дополнительным заработком — правкой или приведением в божеский вид творений способных дилетантов… Так ты познакомился с отцом Кристины и с ней самой, ей тогда было семнадцать. Мать ее осталась где-то в Южном Тироле, у себя на родине, где она последние годы лечила больное сердце в каком-то санатории, к тому моменту она уже была мертва. Потом, в конце нашего свадебного путешествия, мы с Кристиной приедем на эти воды и найдем санаторий. Кристина захочет увидеть комнату, где умерла ее мать. Мы прибудем в Арко на автомобиле, проехав вдоль по берегу озера Гарда, утопающего в ароматах цветов и апельсиновых деревьев. Разместимся в отеле «Рива», а после обеда отправимся пешком в Арко. Вокруг все серого и серебристого цвета, как оливковые деревья, на возвышении, в укрытии скал, где воздух теплый и влажный, — крепость, санаторий для сердечных больных. Повсюду пальмы и приятно приглушенное освещение, наполненный ароматами и душный тепловатый воздух — похоже на теплину. Бледно-желтый дом, где провела последние годы и умерла мать Кристины, окружен тишиной и тайной, словно заключает в себе всю печаль, от которой заболевают человеческие сердца, как будто сердечные боли в Арко становятся неким молчаливым действием, следствием обмана, непонятных горестей жизни. Кристина обходит дом. Тишина, аромат южных растений, усаженных колючками, мягкий и пахучий влажный воздух, который обволакивает здесь все, точно марля — сердца больных, — все это действует и на меня. Я впервые ощущаю, что Кристина не вся со мной, и издалека, совсем издалека, с начала времен слышу голос — печальный и умный голос отца. Он говорит о тебе, Конрад, — генерал впервые обращается к гостю по имени и произносит это имя вежливо, без каких-либо эмоций, — и говорит, что ты не настоящий солдат, ты — человек иного склада. Я это слово не понимаю, не знаю еще, что это за инакость. Потом время и много часов, проведенных в одиночестве, научат меня, что речь всегда именно об этом: мужчина и женщина, друзья, отношения в свете — все определяет эта инакость, разделяющая людей на два лагеря. Мне уже иногда кажется, что в мире только и есть, что два лагеря, а все варианты этой инакости — классовые, мировоззренческие различия, оттенки власти, все — лишь ее следствие. И как в минуту опасности при переливании крови помочь друг другу могут только люди, чья кровь принадлежит к одной и той же родственной группе, так и душа может помочь другой душе, только если не принадлежит к «иному складу», если души принципиально схожи по своей истинной сути, более глубокой, чем убеждения. Тогда в Арко я почувствовал, что празднику пришел конец, что Кристина тоже «иная». И вспомнил слова отца, который не читал книг, но которого одиночество и жизнь тоже научили распознавать правду; он знал об этом, тоже встретился в жизни с женщиной, которую сильно полюбил и рядом с которой все равно остался одиноким, ведь они были людьми разного склада, разной температуры крови, разного ритма жизни, потому что мама тоже была «иной», как и вы с Кристиной…

В Арко я узнал еще кое-что. К матери, к тебе и к Кристине меня привязывало одно и то же чувство — одна и та же взыскующая надежда, беспомощная и печальная воля. Ибо мы всегда любим «иных», ищем их во всех жизненных ситуациях и проявлениях… Ты это уже понял? Величайшая тайна и величайший дар жизни — встреча двух людей «одного склада». Это такая редкость, словно природа всеми силами и хитростью препятствует такой гармонии, — возможно, потому что для сотворения мира и обновления жизни необходимо напряжение, возникающее между вечно ищущими друг друга людьми с разным внутренним ритмом и противоположными намерениями. Переменный ток, знаешь… если посмотреть, это обмен положительной и отрицательной энергией. Сколько за этой двойственностью растерянности и слепой надежды! Да, в Арко я услышал отцовский голос и понял: его судьба продолжается во мне, я по характеру и вкусам похожу на него, а мама, ты и Кристина стоите на другом берегу, у каждого из вас своя роль: одна — мать, второй — друг, третья — любящая жена, и все равно вы все трое играете в моей жизни одну и ту же роль. И остаетесь на другом берегу, перебраться на который невозможно… И ты можешь добиться всего в жизни, победить все вокруг и в мире, жизнь может дать тебе все, и ты все можешь у нее взять, только вкус, наклонности, ритм жизни одного человека изменить не можешь, не можешь побороть ту инакость, что отличает человека, который для тебя важен. Впервые я это почувствовал в Арко, когда Кристина осматривала дом, где умерла ее мать.

Генерал снова откидывается в кресле, закрывает лицо руками бессильным, обреченным движением, словно понял нечто важное и то, что против законов человеческого характера ничего уже не сможет сделать.

— Из Арко мы приехали домой и начали жить в замке. Остальное тебе известно. С Кристиной меня познакомил ты.