Сведи меня в могилу

Парень, одетый в народную льняную рубаху, обратил внимание на посетительницу, только когда та его окликнула повторно. Придерживая поднос в двух руках, скорее для вида, чем для равновесия, подошёл. Смущённо прочирикал:

– Bonsoir. Comment puis-je vous aider18?

«Ты ведь не косарь. Под кого косишь, Кирилл? – окрестила Кириллом. Просто так. – Брал бы пример со своего коллеги. Балакает на родном и не выпендривается. Слышу же по акценту, что ещё вчера в Баклакинске на скамейке пиво посасывал».

Не торопясь подыгрывать, Вини уточнила:

– Вы меня понимаете?

– Parlez français s'il vous plaît19.

– Если нужно перевести… – уже было встряла Адали, но невестка остановила комичным: «Ать!».

– Как же так? Баклакинский ресторан. Хозяин Петров. А меня не понимаете?

Смазливое личико окаменело. Ясное дело, понимает. Вини тронула пальчиком эмалированную кружку, нарочито добродушно попросила:

– Donnez-m'en un de plus. Et apportez l'addition, soyez si gentil20.

– Bien sûr, mademoiselle. Tout est pour toi… Vous voulez peut-être autre chose21?

– Нет, – переступая все правила этикета, девушка хищно оскалилась.

Не говоря более ни слова, официант удалился, прихватив с собой напиток. Проводя его глазами, как оптимист свои лучшие годы, Вини вспомнила про свекровь:

– Или вы хотели что-то заказать?

– Нет-нет, – хихикнула та.

Задумались, каждая о своём. Вини о своих снах. Где убийца бежит на неё с бензопилой; где в запертой комнате бомба отсчитывает последние секунды; где затянутая на поясе цепь со дна пропасти волочет к обрыву. Но почему так верилось, что очередная смерть – окончательная? Потому что ещё не пробовала умирать? Абсурдная мысль кардинально меняла поведение Вини в сюжетах. В храбром отчаянии прыгает на маньяка – её режут, на бомбу – разлетается на куски, в ущелье – разбивается о скалы с мерзким хрустом.

– Вы мне нравитесь, – отметила мама Богата.

«А вы мне – нет, – подумала про себя та. – Мешаете отвлечься».

С достоинством ответила:

– Чем вам приглянулся незнакомый человек?

– У вас добрые глаза.

Вини беззвучно хмыкнула.

– Знаете пословицу про тихий омут?

– В девушке должна быть загадка, – поделилась мудростью Адали.

Боже, как странно это выглядит. Свекровь – светлая юность, невестка – молодая грусть. Узри сею картину тронувшийся умом человек, завопил бы, как несчастный на полотне Мунка. Но у людей было полно времени, чтобы привыкнуть к подобным аномалиям.

– Позволите, я буду откровенна? – начала Вини с привычно рабочим тоном.

– Разумеется, – оживилась Адали.

– Признаюсь, нахожу несколько странной… О, квасок!.. Так вот, нахожу несколько странной ловлю меня в магазине с предварительным мониторингом через соцсети.

– Понимаю. Но вы пришли. Стало быть, готовы к диалогу.

Вини засмотрелась на похлопывающую пенную шапку содержимого бокала. Если мадам так хочет, пусть озвучит намерение попользоваться ей. Всё равно жена Богата согласилась на встречу с его матерью, потому что… потому что…

«Потому что я умираю со стыда!»

Бестолковое подлое чувство. И ведь нет у него отходной точки. Это она должна держать обиду за его безрассудность. За жестокость. Им движет жадность. Он также обманывал своих бывших, а ей легче. Разум кристально чист, картина ясна. Но… Пропасть невыносима!

«Такая сентиментальная стала, – насмехалась над своей минутной слабостью Вини. – Ну да. Старикам свойственно».

Больно отживать последнее дни в сплошном напряжении. Если в самом конце увидит это его лицо, будто он избавляется от проблемы, сердце не просто остановится. Разорвётся.

«Нет. Не змея на груди. Не верю. Не хочу».

А если поможет им с матерью помириться, Богат потеплеет. Ведь нельзя бесследно хоронить любовь к родителям. Из неё прорастают цветы ненависти.

– Мне искренне жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, – смущалась Адали.

– Что произошло?

– А он не рассказывал?

Невестка пожала плечами. Мол, понимай, как хочешь. Глаза свекрови тускло зарябили, руки спрятались под стол, наминать пальцы. Заговорила тише, нехотя. Голос надломился.

– Мой мальчик. Так долго это всё… Знаете, у меня же ещё дочь есть, Златая, – взгляд, полный материнской любви и благоговения к одному только имени, и тут же отвела его.

«Богат. Златая, – рассудила Вини. – Повезло же вам родиться у обиженных жизнью скряг».