Сверчок

Просвещенным людям предлагать поэму, написанную в подражание Еруслану Лазаревичу. – Далее, выписывая н предоставляя в суд читателей сцену Руслана с богатырскою головою, критик просто приходит в ужас: «увольте меня от подробного описания—говорить он с негодованием – «и позвольте спросить: если бы в Московское Благородное Собрание явился как ни будь все же (предполагаю невозможное возможным) гость с бородою, в армяке, в лаптях и закричал зычным голосом: здорово, ребята!

Неужели-бы стали таким проказником любоваться?

Зачем допускать чтобы плоски шутки старины снова появлялись между нами?

Но прежде, чем успели явиться первые критики на «Руслана н Людмилу» (а они явились в 1820 г.), в жизни автора его успело совершиться много перемен.

Поэма была начата им ещё в Лицее, потом, писалась и в Петербурге, и в Михайловском (небольшом имении Пушкиных, в Псковской губ.), где он проводил лето, по выходу из Лицея, и окончена была не ранее 1819 г. (а напечатана в 1820). когда Пушкина уже не было в Петербурге…

Дело в том, что, по выходу из Лицея, пылкий и восприимчивый юноша-поэте, вполне предавшейся рассеянной я даже разгульной жизни, закружился в вихре света»

Тут я вновь не на много прерву цитирование биографии Пушкина, чтобы так сказать «поправить» П. Полевого в том, что он хотел скрыть от своих современников о А. Пушкине. Да и в принципе то, что тогдашняя цензура бы ему и не позволила сделать даже если бы ему и были бы известны ниже приведённые обстоятельства и нелицеприятные факты имевшее место в жизни А.С. Пушкина.!

Но для нас когда мы со школьных лет видим в А. Пушкина «Главного ИДОЛА» российской литературы будет очень полезно выглянуть на это самого «ИДОЛА» иди как вскоре его назовут в его же родной семье «ЧУДОВТЩЕМ» и «неблагодарным сыном» объективным взглядом.

Поможет нам в этом отрывок из статьи, опубликованной в газете «Коммерсант» под названием «ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА»Автор этой книги А.Л Александровизвестный России сценарист и кинорежиссёр, который к тому же успешно дополнят свои труды и на литературном фронте.

Ибо кроме 13 фильмов написал и два библиографические книги. Причем написал из с большим знанием жизни героев своих повествований и поэтому я далее буду на А. Александрова уже ссылать как на своего рода стороннего эксперта, чье мнение по тому или иному вопросу я буду добавлять в нужных местах той или иной биографии А.С. Пушкина.

Это очень важно для вашего автора –соблюсти объективность в повествовании особенно когда ты начинаешь рассказ о том как в общем начиналось моральное падение и моральное же разложение российского поэта А. Пушкина! Да и в прицепе почти всех его близких друзей, которых тоже «обожествляют» в современной российской литературе.

Итак, внимательно читаем: «В первый раз нескольких воспитанников из Лицея отпустили на рождественские вакации в Санкт-Петербург в конце 1816 года. «Слышу опять звук колокольчика, который, вероятно, у нас еще кого-нибудь отнимет», – писал князь Горчаков тетушке за конторкой в своей кельюшке.

Уехали многие, а ему, к сожалению, не к кому было ехать. Он бросил перо и задумался. Он только что вернулся с прогулки, отведя дам до дому. Дорогой беседовали о Пушкине, мадам Смит расспрашивала о нем с нескрываемым интересом. Князь привычно любезничал, становясь почти ее конфидентом: мадам Смит отчего-то ему доверяла. Ее глаза вспыхивали живым огоньком и погасали. От Пушкина они перешли на французскую пьесу, которую сочиняла Мария, потом снова вернулись к Пушкину.

– Сознайтесь, вы стали сочинять, потому что он – поэт? Вас это задевает? – поинтересовался Горчаков.

– Да, задевает, – не стала спорить Мария и отвернулась, потому что голос ее дрогнул. – Но сочинять я стала раньше.

– Раньше чего? – довольно смело спросил он.

Князь знал, что Пушкин быстро охладел к мадам Смит, и потому жалел француженку.

И опять же ее глаза, даже его слепота не отделяла от их чувственного света, к тому же к жалости явно примешивалось и еще что-то, князь не назвал бы это любовью, но его к ней влекло.

– Всего, – капризно ответила она.

– Почему он совсем перестал заходить к нам? – спросила она чуть ли не со слезами в голосе. – И не появляется на прогулках?

– Он пишет, Мария, что может быть важней для поэта? А сейчас уехал к родителям в Петербург.

– В Петербург? А вы, что ж?

– Я все каникулы пробуду здесь…

– Вы меня не забудете? – спросила она, заглядывая Горчакову в глаза. Ее лицо было так близко, что близорукий князь, может быть, впервые рассмотрел ее и понял, что Мария в самом деле хороша собой.