Свердловск, 1977

Так вот, возвращаясь к браслету. В нём есть целительское заклинание, которое берёт энергию напрямую из накопителя. Оно гораздо мощнее чем то, которое я могу скастовать сам. Нет у меня каналов достаточной пропускной способности, и в ближайшее время, судя по всему, не предвидится. Зато у меня есть браслет, на котором я ясно видел руну Среднего Исцеления. Понятно, что называется она по-другому, но тогда язык смозолишь, пока про различия расскажешь. Проще на электролампах объяснить. Они есть для фонариков, а есть и для люстр, и для прожекторов. Все разной мошности. Но н это не всё. Одна и та же лампа будет светить в полтора раза ярче, если, например, питание в сети будет не двести, а двести двадцать вольт. Это я на своих посадках женьшеня не один раз проверил, когда подсветку организовывал. Не поленился люксметр из лаборатории притащить.

Что-то похожее у меня получается с заклинаниями. Хочешь получить больший результат — возьми руну мощнее и приложи к ней энергию повыше уровнем и силой.

Поэтому, у меня с утра руки чешутся, на ком бы мне новое заклинание испытать, с браслета. Очень уж хочется результат увидеть. Удастся сына Ашота с первого раза вылечить — мои акции, как целителя, резко возрастут, и тогда весь разговор про встречу с Дедом можно построить будет совсем по-другому. Я отлично помню, кого Степан Арамович предлагал на роль первого контактёра со старшим Микояном. Рискую, конечно, но не сильно. Энергии в накопителе достаточно. Не хватит Среднего исцеления, буду долечивать своими силами, а энергию брать из кулона.

Скудный ассортимент гостиничного буфета я уже изучил. Для моих целей там ингредиентов для восстановления костей и мышц хватает. Не так-то уж и много восстановительного материала надо паре сломанных пальцев и порванным связкам на запястье. Полный трах-тибидох у меня не получается. Организм должен получить дополнительные материалы на своё восстановление. Сделать их из ничего я не могу, разве что организм сам из себя материалы начнёт вытаскивать, но этого допускать нельзя. Я не полноценный целитель со стажем, чтобы уверенно оценить, насколько такие действия опасны. Вот такой я маг-недоучка, времён диалектико-материалистического метода взглядов на жизнь. Материалист, короче, с магическими способностями. Ходячий нонсенс.

Первые разногласия возникли быстро. В номер к прибывшим гостям я заходить не стал, передав одну из сумок Спартаку уже в дверях, и уселся в небольшом холле на этаже, дожидаясь, пока гости разложат вещи. Сначала, выскочивший через минуту Спартак пытался пригласить меня в номер, но я только покачал головой в ответ, а потом и старшие в коридор вывалились.

— Пойдёмте в буфет, он тут рядом, в конце коридора, — предложил я на опережение, не дожидаясь от них первых слов.

— Ай, слюшай, какой буфет — муфет. Заходы в номер, чача выпьем, бастурма, суджук рэзать будем.

— Пойдём в буфет, Ашот Георгиевич, там и поговорим. Свои припасы можете с собой прихватить. Днём в буфете народа нет, а с хозяйкой я договорюсь, — разговор у нас состоялся глаза в глаза. Я резко перекатился из низкого кресла и почти мгновенно оказался рядом с сюсюкающим армянином, который не слишком талантливо копировал речь базарных торговцев.

— Давайте по делу. Спартак, ты кушай-кушай, не отвлекайся, — я подтолкнул парню очередную тарелку. Пока старшие, возвратившись в номер, чем-то гремели и шуршали, я утащил парня в буфет и сейчас скармливал ему купленные мной салаты из тунца, с разваренными в консервах косточками, и с улыбкой поглядывал на двойную порцию холодца, с полосками горчицы поверху. Каюсь, горчица была намазана лично мной, как месть за однажды попробованный армянский продукт, где перца, на мой взгляд, было больше, чем мяса. Пусть теперь товарищи армяне нашу горчицу попробуют…

Итак. Всё, что нужно по машинам, мы завтра с утра со Спартаком нарисуем. Вопрос в том, что Спартак в гипсе, и чертить не может, а я не умею. Ашот Георгиевич, даёшь своё отцовское добро на то, чтобы я твоего сына до завтра здоровым сделал? Если да, то гипс сегодня вечером снимем, и рука у него будет не хуже, чем до травмы, — инициативу за столом я сразу взял в свои руки. Мне ещё не хватало слушать их длинные речи, или наблюдать, как человек, с абсолютно холодным взглядом, играет очередную роль недалёкого армянина. То, что за столом сидят два опытных волчары, я хребтом чую. Что Степан, что Ашот — те ещё перцы. На "ты" я с ним решил разговаривать после снисходительного похлопывания по плечу, на что я лишь покосился, и такого же его обращения ко мне. Возраст возрастом, а вежливость никто не отменял. Понятно, что его слегка перекосило, но молодец, сдержался.

— Спартак окончил школу по фортепиано. Ты хочешь сказать, что он по-прежнему сможет играть? — Ашот Георгиевич перестал наконец-то придуриваться и заговорил на чистом русском языке.