Свердловск, 1977

Стою в светлом холле второго этажа, рассматриваю большие семейные фотографии, развешанные в рамках. Когда мы поднялись, Степана Арамовича снизу позвали к телефону, добавив, что там что-то срочное. До кабинета, дверь в который открыта, мы не дошли десяток шагов. В кабинете разговаривают двое. Один из них постоянно ходит взад-вперёд. Я это вижу по тени на стене, и слышу скрип половиц.

— Я тебе говорю, что москвичи нас здорово подводят. Двигатель давно готов, нет только сопла.

— Степан сказал, что пермяки сами начали работы нал соплом. Мы им передали материалы по новым сплавам с вольфрамом. Может, и сами разработают, вот только опыта у них маловато.

— Боюсь, что он у них так н не появится. В Москве работает целый институт. Они сотни похожих конструкций разработали. В этот раз у них не получается, потому что у двигателя очень высокие требования к нагрузкам и температуре, — снова скрип половиц. — Молодой человек, а вы что тут делаете? Вы наш разговор подслушиваете?

Хм, а это уже явно ко мне обращение. Вот же ситуация… Неудобненько получается…

— Разговор слышал, — киваю я, повернувшись, и рассматривая человека в военной форме, стоящего в дверях. — Признаюсь, разочарован.

В дверях вижу только силуэт, но судя по мелькнувшим лампасам, говорю с генералом. Лихорадочно просчитываю варианты, как мне вывернуться из этой дурацкой ситуации. С темы подслушивания его точно надо сбивать.

— Как же это знакомо. Сначала, в силу обшей безграмотности, создаём себе трудности, а потом их героически преодолеваем, — фыркнул я вслух, и снова отвернулся к стене, рассматривая фотографии.

— А… э-э, чего? — генерал, явно сбитый с толку, вышел ко мне в фойе.

— Сабли из жести ковать не пробовали? — через плечо спросил я у него, наблюдая изрядно побагровевшее лицо, и добавляя жара в огонь, развернулся и продолжил. — Так какого чёрта вы из дерьма собрались сопло соорудить? Сопла делаются из сплава, с содержанием рения и никеля. Причём рения должно быть процентов пять — шесть, — я уставил на генерала указательный палец, н взмахивал им на каждом слове. Словно учитель, отчитывающий нерадивого ученика.

— И что?

— И всё. Жаростойкость увеличится, и мощностные характеристики возрастут, — я немного сбавил тон, увидев на кителе генерала звезду Героя Советского Союза. Тем не менее, когда отвечал, жестикулировал достаточно эмоционально.

— Степан, с кем ты там разговариваешь? — послышался голос из кабинета.

— Да тут молодой человек меня конструированию учит.

— Зайдите оба. Может, и я что полезное узнаю.

— Здравствуйте, Анастас Иванович. Меня к вам Степан Арамович вёл-вёл, и не довёл. Его к телефону позвали, — я с ходу объяснил причину своего появления рядом с кабинетом и, повернувшись к генералу, продолжил свою мысль, — Рений с никелем — на сопла, а рений с вольфрамом — на лопатки турбин. И будет вам счастье.

— Где бы его ещё взять… — подозрительно щурясь, поинтересовался орденоносец.

— В Джезказгане, конечно, а где же ещё. Хотя, стоп. Вы же военный лётчик. Секундочку… — я прикрыл глаза и помассировал виски пальцами. Движение чисто рефлекторное, но мне обычно помогает, — Так, а вы знаете, вполне может получиться. Запоминайте. У вас на острове Итуруп есть военный аэродром. Гражданских на остров скорее всего не пускают. Вам надо будет срочно организовать туда экспедицию из вулканологов и геологов. Пообещаете им открытие новых минералов. Один из них будет с содержанием рения до восьмидесяти процентов. Искать его надо на юго-восточной части внутреннего склона вулкана Кудрявый. Пусть ориентируются на горячие фумарольные поля. Да, и снабдите их противогазами, а лучше — так вообще баллонами, вроде аквалангистских. Искать им надо то, что выглядит, как молибденит. Запомнили?

— Давайте ещё раз, а я запишу. Папа, дай мне ручку, — генерал схватил со стола блокнот, и выжидающе посмотрел на меня. Продиктовал то же самое ещё раз.

— На цену рения внимания не обращайте. В общей цене изделия — это копейки, а вот плюсов получите много. Тут вам и мощность, и надёжность, и срок эксплуатации иной, — я не стал говорить про то, что было бы вообще прекрасно, если плавку провести в космосе. Нет пока у страны таких возможностей. Так что не стоит дразнить людей неосуществимым.

— А вы не хотите в этой экспедиции поучаствовать?

— Извините, товарищ генерал, но нет у меня времени на такие мелочи, — я сознательно провоцирую военного, и тот вполне оправдает мои ожидания.

— Мелочи… — он шумно вздохнул, — Лучший советский самолёт — это мелочи? — вот теперь верю. В одном его высказывании мне уже слышится топот сотен сапог по брусчатке, лязг гусениц и рёв реактивных двигателей. Настоящий генерал, однако. Даст же Бог таланта — ни один штатский не способен в одном, коротком предложении так выдать эмоции, чтобы мурашки галопом понеслись по всему телу. Это школа. Вот на таких командных рыках и держится Советская Армия. Совершая невозможное и впихивая невпихуемое. Харизматично рычание у настоящих генералов получается.